Тишина. Ночь расстелилась черным покрывалом над пустынной землей. На горизонте чернели выступы скал, собирался туман. И только яркие огни станций в черном небе мерцали, словно бриллианты.
Военная машина осталась на дороге. В непроглядном мраке она надежно спрятана, словно тень валуна. Солдаты всегда так поступают, чтобы не привлекать лишнее внимание.
Сработало и сейчас.
Прохладно. Адам и трое солдат стояли у края окопа, бдительно наблюдая за проезжей частью. Я сидела чуть поодаль.
– Должно быть бродяги не успели нас заметить? Я выключал фары перед тем, как повернуть к Пустоши. А в темноте сложно что-то разглядеть, да и услышать, при таком-то ветре невозможно. – Прошептал один из парней. Он вопросительно посмотрел на Адама и выглядел не уверенным в своем предположении.
– Похоже обошлось, – ответил командующий, – Но даже если заметят, будучи в здравом рассудке, уйдут прочь, в пустыню.
– А не в здравом? Что тогда.
Адам посмотрел на высокого худого парнишку, усмехнулся и бодро ответил, – Значит, дадим бой.
Тот напрягся. Перспектива ему не понравилась. Этим ребятам редко приходилось воевать.
Чтобы согреться я завернулась в клетчатый плед, добытый из клиники при выписке. Надо же, всего пару дней назад мы покинули теплую палату крохотного медицинского блока. Там прошли самые тяжелые дни, когда я чуть было не потеряла Адама. Но судьба была к нам благосклонна. Он оправился. В напоминание о ранении остался свежий шрам.
В палате блока, среди белых стен и тусклого света, прошла наша самая счастливая первая ночь. И я бы многое отдала, чтобы продлить единение без забот внешнего мира. Но в военное время решения принимаются быстро.
Как только супруг оправился, он подтвердил свое экстренное возвращение. Но организовать его пришлось самостоятельно. Мы выжидали попутку.
Машин нет, повезло только с группой радистов, в количестве трех человек. Они направлялись к Витруму с груженным кузовом и охотно согласились подкинуть нас до точки назначения.
Дорога опасна, а ребята не участвовали в открытом бою. Они открыто заявили об этом командующему Даттону.
С Адамом и мне было спокойно. Я даже заснула в пути, однако через пару часов меня разбудили голоса. Солдат Рейв заметил лагерь повстанцев в нескольких километрах от нас по прямой. Их немного, человек семь. Такие отряды нападают на караваны машин, движущихся из-под купола города Андарион к пустынным землям. Именно они атаковали нашу колонну с мирными жителями несколько дней назад. В тот день в Черных топях ранение получил только Адам.
– Эмбер? – блондин обернулся ко мне, протянул руку и потрогал ладони, – Холодные. Дать тебе мою куртку?
– Нет, не нужно. Я в порядке.
– Продержишься до утра? Если бродяги не уйдут, к рассвету подоспеет подмога.
– Ты уже с кем-то связался?
– Этого не требуется. Сработает маячок. Мы должны были приехать на базу к семи часам. Не будет нас, придет подмога.
– Все в порядке, – шепчу в ответ, – Я подожду, сколько нужно.
Блондин посмотрел мне в глаза, мягко обведя рукой подбородок. В его взгляде так много тепла и заботы, что мне точно не светит замерзнуть пока муж рядом.
– Эй, Адам, – окликнул шепотом Рейв, – Так странно. Дикари засуетились, как муравьи от пожара.
Блондин обернулся, навалился на край окопа всем весом и надел на глаза прозрачную пластину. Та пискнула, переливаясь голубым и зеленым цветами.
– Хм… Они собирают оружие. Если бы знали, что мы наблюдаем, сделали бы это аккуратно, – подключился второй радист.
– Хотят вступить в бой? – задает вопрос сам себе Адам, – Но знают, что будут под прицелом.
– Странное поведение. Я такого еще не видел, – встревожился Рейв.
Блондин напрягся и аккуратно осмотрелся по сторонам. Вокруг пустыня: песок, равнины и камни. Есть окопы вдоль дороги, залитые бетонными ограждениями и наполовину засыпанные песком. Больше ничего в округе, не считая нашей машины.
