Иностранная литература №02/2011

Перевод с чешского Нины Шульгиной

Вступление Александра Эстиса

© Michal Viewegh, 2007

© Druhe Mesto, 2007

© Нина Шульгина. Перевод, 2011

© Александр Эстис. Вступление, 2011

Банален ангел. Банален и вопрос теодицеи, издревле присущий иудео-христианскому мировоззрению: история перипетий библейского верования – история Иова.

Но если Иов в своем истинно ветхозаветном негодовании все же непоколебимо веровал во всемогущего Бога и взывал к Заступнику на небесах, то ныне у чешского автора Михала Вивега даже ангел отчаивается перед лицом мирской, мировой несправедливости и подвергает сомнению не только всесилие и доброту Бога, но и его существование.

Три ангела, из чьих уст исходит рассказ – исполнители миссии, для ангела, как может показаться, весьма бесславной. Посланцы от Неведанного (а существует ли Он?) отправителя к неведающему получателю, “курьеры любви” (сами они сравнивают себя с сотрудниками DHL), они приносят – нет, стараются принести – толику тепла людям, которым вот-вот предстоит умереть. При этом меры, предпринимаемые ими, ограничены, ограничено время, ограничены их знания.

Ангелы старающиеся, ангелы отчаявшиеся, ангелы неуверенные. Чем же отличаются они от людей, от жителей Праги, к которым прилетают в описанный Вивегом день – 5 сентября 2006 года? От очерствелой, бесчувственной учительницы Марии – ее волнуют лишь вопросы филистерской морали радиопередач; от ее мужа, заурядного автоинструктора Карела, который, так и не услышав слов любви от жены, произносит эти слова машинам и ищет плотских удовольствий со своими ученицами (на рычаге “за пятьдесят два года у него всего три засечки”, тогда как у коллеги Рихарда уже около двух десятков); от инженера Зденека, которого покинула сначала жена с детьми, потом вера, а вскоре и сама жизнь? Ничем. (Правда, отличаются эти ангелы – ив этом соль – как раз от единственной в исконном понимании “верующей” фигуры романа: безнадежно эзотерической матери Зденека – она верит в чудеса, они – нет.)

Ангелы Вивега, конечно, невидимы людям, они умеют останавливать время (хотя им „нельзя” и они боятся, что кто-то „заметит”), живут долго (видимо, не вечно, однако определенности нет и в этом), неподвластны сладострастию (трое опытных ангелов-мужчин все же заигрывают с ангелицей Илмут). Что ангельского в этих созданиях, если метафизические финты, вроде выше перечисленных, – эдакая замена классической окрыленности – единственное, в чем состоит их мнимое превосходство, в иерархии мироздания ставящее их над главной героиней Эстер, которая заботой об умирающем муже приблизилась к ангельскому естеству – или даже превзошла его? Не зря добрая часть глав романа названа ее именем – наряду с именами ангелов-повествователей. Взгляд овдовевшей Эстер – этого Вивегова Иова, – как и взгляд его ангелов, исполнен ласкового экзистенциального цинизма и эсхатологической осознанности.