Любовь – это как замок и ключ. Либо подходит, либо нет. Одно из двух. Третьего не дано. Либо – либо.
В юности все просто. Замки простецкие, ключики незамысловатые. Почти все друг к другу подходят. Легко и просто.
А потом, когда позади первая страсть, первая боль и первые разочарования, когда уже знаешь, что ждать, но ещё толком не знаешь, чего хочешь, замки уже сложнее, ключи посерьёзнее. И уже не каждый подойдет. Только есть ещё варианты, и немало. И новая страсть, и более ранимая нежность, только до неё уже не так легко добраться. Легко поранить, только такая скорлупа потом! Не пробьёшься!
А потом – замки сейфовой сложности. Ключи уникальные. Сложнейшие коды, пароли. И смотришь по сторонам, ищешь везде. А есть ли на земле тот замок, к которому этот ключ сделан? Быть может, пошутила природа?
Но уж если щелкнуло… Не упусти… Держись… Цепляйся! И все условности мира – такая мелочь, такая глупость! Потому как другого такого…
Интернет. Запись на сайте знакомств
ГЛАВА 1
«Московская осень, московская осень. Темнеет так рано. Темно уже в восемь», – самозабвенно выводил небритый гитарист в переходе. Да, осень в этом году удалась: сумрачно, слякотно, тоскливо – «дождь на Тверской-Ямской, в Филях и на Щелковской, дождь завладел Москвой, словно Наполеон…». А может, оттого так мокро и холодно, что в этот дождливый октябрь я попала прямиком с жаркого египетского пляжа. Ирина из бухгалтерии долго объясняла мне, что никакое это не преступление перед семьей – потратиться на себя и раз в жизни провести отпуск по-человечески. Не знаю почему, но мне всегда стыдно тратить на себя те суммы, что могли быть потрачены на дочь. Понятно, что есть необходимые расходы, но без Египта я вполне могла бы прожить. Ведь прожила как-то предыдущие тридцать семь лет. Но Ирина сумела мне доказать, что именно «как-то» прожила, а по-настоящему жить я даже и не пробовала, а начинать новую хорошую жизнь лучше всего именно с отдыха в Египте – и мы с ней полетели.
Скажу сразу: мне в Египте понравилось. Хотя Ирина, как могла, старалась мое пребывание на отдыхе омрачить печальной историей о своей жизни. Она почему-то решила, что раз я еду с ней, значит, должна целыми днями, да и ночами тоже, находиться рядом, выслушивая её бесконечные рассуждения про козла-захребетника Хлебодарова и суку Олю. Этими рассказами она меня допекла ещё на работе. Во время наших бесед в курилке Ирина бессчетное количество раз пересказала эту, по сути, опереточную, историю. Услышав впервые, я Ирине посочувствовала, хотя ничего, на мой взгляд, страшного не узнала. Во второй раз выслушала Иринино бормотание подчеркнуто равнодушно. Ну, а в третий раз резко оборвала, и в четвертый, и в пятый… Но на Ирину это не производило никакого впечатления, она с маниакальным упорством продолжала загонять мне в уши очередную, впрочем, не сильно отличавшуюся от предыдущих версию произошедшего. А произошло следующее: Хлебодаров, он же Вова, он же козел-придурок-бездельник, он же Иринин муж, познакомился и завел роман «В контакте». Я не могла въехать, как можно ревновать к монитору, но Ирина утверждала, что ещё как можно:
– Ты просто всего этого не читала, а я своими глазами видела: «всё время думаю о Вас», «когда же увижу Ваш загар?»
Каждый день история коварства преподносилась в новой интерпретации: то обезумевший от безделья Хлебодаров, всю жизнь просидевший на Ириной шее, решил ещё омрачить жизнь и белокурой красавице Оле Гагошвили, то развратница Гагошвили за спиной у сытно её кормящего грузинского мужа нашла в Интернете невинную жертву – придурка Вову. Ещё вариаций на тему было множество, но красной нитью проходило отсутствие права на личную жизнь «этих двух»:
