Светало поздно. Ночь спросонья
Дорогу, робко, уступала дню
Без спора, без большого сожаленья
Спустив, на землю рассвета пелену
Мы уходили с поля страшной битвы
После отчаянных, лихих атак
Шептали про себя, тихо молитвы
Чтоб Бог хранил, и не подвёл вожак
Захват плацдарма под Каховкой>1
Затмил огнём и дымом небосвод
Рвались все в бой на перевес с винтовкой
Не веря в то, что впереди – «исход»
Ничто тогда беды не предвещало
Успешно наступленье началось
«Ударными полками»>2 – «красных» разметало
Нас сбросить в Днепр – врагу не удалось
Бои с плацдарма под городом Каховкой
Вселяли веру в правильный расчёт
Победой вдохновлялися не лёгкой
И все сомненья были как-то и не в счёт
Двенадцатого октября, уже стемнело,
Очистив, – Трудолюбовку село
Рубили «красных», мы остервенело
Покуда не вошли в Апостолово>3
Но силы таяли, редели наши цепи
Теряли мы товарищей в не виданных боях
Тела их покрывали Таврические степи,
В Малороссии, и погребали их мы второпях
О, если б было время в той стихии!
Собрать по полю трупы всех солдат
Что жизнь отдали за спасение России
На смерть идя, отнюдь, не для наград
И сколько их легло в земле Херсонской?
А сколько их скончалося в тылу?
А сколько раненных, оставленных на поле?
Дожили дни в безпамятстве, в снегу!
Сей урожай, гражданской, русской бойни
Что вновь свалился на Родину мою
Который раз, на сем веку – припомни
Мы искупали грех кровью в бою
Опять скрипит, оглобля у телеги
Опять метель, пурга метёт вокруг
И стонут раненные, лёжа друг на друге
Но, как избавить их сейчас от этих мук?
Бабиева>4 кубанцы с тыла прикрывают
А мы идём упорно колонной полковой
Засады «красных» по пути огнём снимают
«Дрозды»>5 лихой атакой, цепью штурмовой
Бескрайней степью тянутся обозы
Держась за них шагает стар и млад
Крепчают в Таврии первые морозы
Но не сбавляет шаг – Врангеля солдат
Послышалось не вдалеке какое-то волненье
Возница в лево съехал стал у колеи
Мы обступили, умерших в смиренье
Вздыхая тяжело, к победе, ведь, не довезли
Она>6 лежала тихо, и казалась спящей
Была накрыта буркой до самого лица
Царевной с сказки! Точно. Настоящей,
Которую прочесть хотелось до конца
Лицо младое, брови словно дуги
Копна волос пшеничных, светло-золотых
Слегка припухшие, живые с соком губы
Ресниц больших, уж точно – не земных
Девичий стан, отточенный и хрупкий
Поднял с телеги десяток рук мужских
И бурка спала, а в гимнастёрке дырка
И строй солдатский с горечью притих
У сердца юной, защитницы Отчизны
Которой жить бы и любовь познать
Растёкся алый след, пришедшей тризны
И слёзы, с лиц солдатских, стали душу наполнять
Их схоронили, тут же при дороги
Её – красавицу и двух ещё «дроздов»
Без знаков кто – в предчувствии тревоги
Чтоб не глумились, стаи их врагов
Под вечер к берегу, уставшими прибыли
Теснила конница врага, до самого Днепра
Понтонов переправу, спешно возводили
Стремясь управиться, хотя бы до утра
Но натиск «красных» так и не снижался
Тянулось к переправе множество частей
Тогда, Драценко>7 дрогнул, не сдержался
И дал команду – уходим! Все! Быстрей!
А в это время, другие наступали
Прорвать стремились, вражеский плацдарм
Витковскому>8, увы, так и не прислали
Приказ, что враг задумал нанести контрудар
Всё кончилось шестнадцатого к ночи
Поспешно, выводя дивизии все в тыл
Их враг преследовал, что было мочи
И несколько частей всё ж в поле окружил
Под рёв атак, и в битвах конских «лав»>9
Покрыли новой славою знамена
«Ударные дивизии», напор сдержав
Вновь повторили подвиг, памятного Дона>10
На время стих, тогда борьбы накал
Все стороны копили снова силы
Москва с Варшавой сговор подписав>11
Готовила для русских вновь могилы
И снова в рукопашной, иль в седле
Сойтись придётся скоро двум стихиям
И вновь Таврида скроется во мгле
Душами русскими, насытив чрево змия
Двадцать восьмого, утром, октября
