ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЗАГЛЯНИ В МОЮ ДУШУ…
Карпаты.
Горное село Ярославка.
В тот день, десятого июня 1942 года, происходило что-то ужасное. Казалось, само небо решило уничтожить все живое и неживое на этой грешной земле.
В один миг солнце исчезло за беспросветными черными грозовыми тучами, налетел могучий, яростный ветер. На улицах и дворах поднялась неимоверная пыль, старые лесные деревья-великаны склонились перед ураганным повелителем. Заскулили испуганные сельськие собаки, безнадежно ища защиты в своих конурах, замычали в хлевах коровы, предчувствуя смертельную опасность.
Словно бумажные листочки, громко зашумели на крыше дома Билычей кусочки черепицы.
– Отче наш! – стояла на коленях и, заломив руки перед иконой, ревно молилась перепуганная старая повитуха Мелана. Она принимала у молодой Анны уже пятые роды. – Прости нам страшные грехи и помилуй нас, яко и мы прощаем должникам нашим…
Роженица громко стонала на кровати, корчась от нечеловеческой боли. Она мучилась уже почти сутки. Ребенок не выходил. Несчастную покидали силы. В хозяйстве даже распахнули настежь двери хлевов и сараев, как заведено, когда у женщины тяжелые роды. Под голову ей повитуха положила свадебную рубашку. Еще подожгла пучок освященной сухой травы и несколько раз обкурила дымом измученную Анну, но ничего не помогало.
Муж роженицы, Михайло, с четырьмя маленькими дочерьми сидел в соседней комнате и, зажав кулаки, нервно ожидал. Его не волновали ни ураганный ветер за окном, ни бесконечные стоны жены, которые с каждым разом все ослабевали и ослабевали.
– Если родит мне еще одну девку – выбью из нее душу! – сердито предупредил повитуху. – А дите утоплю и пущу по реке.
– Сохрани, Господь! – испуганно крикнула и перекрестилась Мелана. – Ты с ума сошел? Не ведаешь, что говоришь! Разве Анна виновата, что Бог вас дочками радует? Не сама же выбирает!
– Я тебя предупредил! – будто и не слышал слова Меланы Михайло. – Хватит! Мужских рук в семье не хватает, а она наплодила ртов на мою голову! – кивнул в сторону испуганных девочек. Шестилетняя Калинка, пятилетняя Агафья, четырехлетняя Аленка и годовалая Марийка прижались друг к другу возле печки. Боялись суровго отца, как огня. Никогда не слышали от него ласкового слова.
– Делай, что хочешь, а родиться должен мальчик!
Внезапно все засветилось, зашумело, загрохотало, словно тысячи пушек одновременно выстрелили.
Повитуха обхватила голову руками и упала на пол.
На несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Лишь Анна слабо постанывала.
Мелана осторожно встала и подошла к окну.
От увиденного лицо женщины побледнело, в широко раскрытых глазах застыл ужас. На дворе стемнело, будто наступила глубокая ночь. Только раз за разом раскаленными огненными мечами небо разрезала беззвучная молния. Лес полностью скрылся из виду, лишь слышался шум листьев и треск толстых веток, ломающихся под силой сумасшедшего ветра. Он разгулялся, словно полноправный хозяин на этой земле, безжалостно уничтожая все вокруг.
Повитуха перекрестилась.
– Помилуй нас, Господи, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззакония наши… – с молитвой на устах медленно подошла к Анне. Взяла большое полотенце, слегка перевязала над животом роженицы.
– Все, – тяжело выдохнула Мелана, – больше ждать нечего. Или родишь, или… – на минутку замолчала. – Глубоко вдохни, – попросила Анну, – а как затяну полотенце – резко выдыхай и тужся, что есть сил.
Несчастная открыла рот, вдыхая на полную грудь, и замерла в ожидании команды.
– Давай! – крикнула Мелана и со всей силы навалилась на живот, выдавливая плод.
– А-а-а! – в исступлении заорала Анна, выпуская воздух и… последние силы…
