– Скажи-ка мне, сын, как долго это
будет продолжаться?
Отец… Сейчас опять начнёт «промывать
мозги» на тему того, что прошлое пора отпустить, а жить
воспоминаниями – значит, загонять себя в тупик. Можно подумать, сам
не замечаю этого – всё я вижу, но ничего не могу с собой
поделать.
– Да, и я бы хотел знать, когда мама
прекратит заниматься сводничеством? – обернувшись на него,
отсалютовал ему стаканом с водой и выдавил улыбку, переключившись
на другую проблему: – Какую девушку по счёту она пригласила в дом?
Ей ещё не надоело?
– А тебе? – парирует он.
– Тогда я больше не буду приезжать к
вам, если вы оба не перестанете лезть в мою жизнь, – как же я устал
от постоянного вмешательства родителей. Они, случаем, не забыли,
сколько лет их взрослому сыну? – в опеке, одобрении и чужом мнении
я уже давно не нуждаюсь, не прошу понять меня, как и поддержки не
ищу.
– Нам ведь не всё равно. Тяжело
смотреть, как ты мучаешься, находясь в затяжной депрессии, – отец
устроился в соседнем кресле. – Твоя мать пытается помочь тебе
справиться с этим состоянием.
– Чем? Новыми знакомствами? Это
лишнее, – и, как ни странно, именно душевная боль не позволяет
опустить руки и заставляет чувствовать себя живым.
– Может, попробуешь? Переключи
внимание, – советует он.
На словах всегда проще звучит.
Пробовал – не получается. Ни одна женщина не может затмить Лину и
не сравнится с ней. Потеряв любимую, я словно умер. Тот день
разрушил всё…
– Для того, чтобы отвлечься, есть
работа, – в течение дня лучше всего спасает, а вот по вечерам и
выходным погружаюсь в личный ад… хоть волком вой… изнутри
ломает…
– Тем не менее, я повторю свой
вопрос: как долго это будет продолжаться? Три года прошло с тех
пор, как вы расстались, а ты никак не забудешь эту девушку, застрял
в прошлом, превратился в одержимого безумца.
– Я совершил ошибку и очень виноват
перед Линой... – сложно забыть, если любишь по-прежнему. – Думаешь,
легко жить, когда даже поговорить с ней нет возможности, – да
просто увидеть – для меня верх счастья.
Но… Где она? – я не знаю.
– Если бы ты выслушал её и
разобрался в ситуации, тогда ничего этого не случилось бы. Уверен,
она поняла бы и простила тебя. Вы поженились бы, как планировали, у
вас уже мог бы родиться ребёнок.
Ребёнок… Когда-то на эту тему я
сказал Лине, что не хочу торопиться, а сейчас я мечтаю о детях –
наших общих детях, разумеется. Только бы найти мою девочку.
Вымолить бы у неё прощение…
– Не трави душу… – я с силой сжал
стакан, а тот под натиском треснул прямо в руке, упал на пол и
разлетелся на мелкие осколки. Так похожие на мою жизнь, которая
превратилась в руины, выжженную дотла землю – это не жизнь, а
жалкое существование в пустоте, гнилом одиночестве и невыносимой
тоске.
– Что ты творишь?.. – отец поднялся
с кресла, отряхиваясь – и капли воды, и битое стекло частично
попали на его брюки. – У тебя кровь…
– Пожалуйста, пап, отстань и не лезь
ко мне. А это, – я достал платок из кармана пиджака и намотал на
ладонь, – ерунда, всего лишь царапина, – мелочь на фоне того, как
паршиво чувствую себя. – И передай маме мои пожелания: пусть
заканчивает со сводничеством, роль свахи, откровенно говоря, ей
совсем не идёт. Надоели эти полунамёки, шуточки… Воротит от
показухи. Надо быть реалистами, рядом со мной никто из этих девушек
не станет счастливой, я не имею никакого морального права обрекать
на страдания кого-то ещё.
– Хорошо. Согласен с тобой, – он
прикоснулся к моему плечу и похлопал в знак поддержки. – Покоя тебе
не будет, пока вы с Линой не встретитесь вновь.
– Я продолжу поиски, как и было
последние три года. Готов потратить на это остатки жизни, столько
времени, сколько потребуется. Не могу поставить жирную точку, не
могу отпустить прошлое, не могу забыть всё, а главное – не могу
сказать ей «прощай», – хотя однажды уже сделал так, о чём
жалею.
