– Ну прости, Викуль… Я осознал, понял, раскаялся. Больше никогда, клянусь…
День и без того выдался паршивый. Поляки воевали за каждый пункт в контракте так, словно не рекламу крема заказывали, а душу дьяволу продавали. Переводчики, юристы одной стороны, юристы другой стороны… Однообразное и унылое многоголосье сливалось в неразличимый гул, из которого она пыталась извлечь хоть какой-то смысл.
И по всему выходило, что требуют у нее какую-то мелкую чушь, ничего значительного. Проще было бы согласиться на все условия и подписать наконец этот контракт, будь он… здоров и счастлив.
Подписать.
И получить на свою голову заказчика, который считает, что из тебя можно вить веревки, а потому будет капризничать, требовать нарисовать красную линию зеленого цвета – плавали, знаем. Поэтому переговоры шли без малого семь часов, консенсус так и не нашелся, а его поиски были перенесены на светлое завтра…
Потом такси надолго застряло в пробке, и от запаха дешевого освежителя воздуха разболелась голова.
В такой день звонок мужа (точнее, без пяти минут бывшего мужа) – это, пожалуй, перебор. Последний штрих на полотне неудачного дня. Она устала так, что даже злиться не было сил.
– Не прощу. И хватит об этом.
Вика собиралась нажать на кнопку отбоя, но голос из динамика снова заныл жалобно:
– Давай встретимся. Нам многое надо обсудить…
– Если ты о разводе, то пусть твой адвокат обсуждает его с моим адвокатом. Не зря же мы им платим. Всё. Хорошего вечера! – Она яростно нажала на кнопку отбоя и бросила трубку в сумочку.
Если ее оставят в покое, это будет лучшее событие сегодняшнего дня. В конце концов, она имеет право на отдых. Это, помнится, даже в конституции прописано. Или уже не прописано?
Словно насмехаясь, телефон опять разразился трелью. Твою ж мать!
Вика снова выковыряла гаджет из сумки, посмотрела на дисплей. Миша. Хороший ты парень, Миша, жаль, что так не вовремя… Она поколебалась с минуту: отвечать или не стоит? Все указывало на то, что не стоит. Кроме одного. Мишка – существо ранимое. Если не ответить, он решит, что она прямо сейчас в глубочайшей депрессии запивает смертельную дозу снотворного дорогим вином. Ведь развод – это повод для депрессии, не так ли? А еще Мишка – существо отзывчивое. Так что через минут двадцать его, запыхавшегося, можно будет обнаружить на пороге своей квартиры. Похоже, выбора нет.
– Слушаю тебя, Мишенька!
– Привет, Вик… – пробормотали в трубке, немного помялись и добавили: – А я к тебе по делу. Возьмешь человечка на стажировку?
Что-то в голосе старого друга сулило подвох. Нет, она с удовольствием брала талантливых девчонок с худграфа поработать на время. Прежде всего, чтобы свои не звездились и не забывали, что на их место всегда можно найти кого-то еще. Кроме того, двух лучших дизайнеров она именно так и наняла, после удачной стажировки. Так что сама просьба была вполне нормальной.
Но тон… Тон был подозрительным. Мишка говорил как-то заискивающе и виновато. Но разбираться с этим сейчас не хотелось. Хотелось, наоборот, принять ванну и ни с чем не разбираться.
– Хорошо, Миш, пришли ее утром в офис.
Повисла пауза, и стало понятно, что сейчас будет тот самый подвох.
– Понимаешь, Вик… Это не она, а он. Ну, парень то есть.
Вот оно что! Теперь понятно, откуда эти страдальческие интонации в голосе.
– Нет, – отрезала Вика. – Не возьму.
В ее рекламной студии работали только женщины. И не потому, что она была мужененавистницей. А исключительно в интересах дела. Смешанный коллектив – это служебные романы, ревность, встречи и разлуки, и как результат – потеря ценных специалистов. Причем иногда внезапная, на самом пике важного проекта.
Сначала ничто не предвещает беды. Вот они трудятся рука об руку, фонтанируют идеями, а потом раз – и уже видеть друг друга не могут. Плавали, знаем.
