Н.Н. Скатов
доктор филологических наук, член-корреспондент, советник Российской академии наук, директор Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН с 1987 по 2005 год
То, что за нами
О гражданской и писательской позиции Юрия Полякова
Уже первые книги Юрия Полякова «ЧП районного масштаба» (1985), «Работа над ошибками» (1986) и «Сто дней до приказа» (1987) показали, что в нашу литературу пришел настоящий «с лица необщим выраженьем» писатель.
Когда я десять лет тому назад работал над предисловием к собранию его сочинений в пяти томах, которое готовилось к изданию в московском издательстве «РОСМЭН-ПРЕСС», то в первую очередь обратил внимание на, как мне показалось, характерную и, может быть, главную черту автора – ироничность.
Александр Блок сравнивал иронию с «душевным недугом» и предостерегал: «Все мы, современные поэты, – у очага этой страшной заразы».
Юрий Поляков однажды, говоря об иронии, написал совсем не о нелюбви к иронии, тем более не об ужасе перед нею, а о… спасительной иронии. И он оказался прав. Может быть, только иронический смех и спасал нас в свое время от возможности окоченеть и окостенеть во все более окоченевшем и окостеневшем обществе.
И только способность ни перед чем не останавливаться могла останавливать все захватывающее омертвение. Юрий Поляков, к моей большой радости, не остановился.
Ни перед чем.
Ни перед, казалось бы, столпами: армия, школа, аппарат… А потом стеганул и совсем уже священных коров: «совесть нации» – творческую интеллигенцию и демократию.
Поэтому произведения Юрия Полякова не пользуются успехом у представителей либеральной интеллигенции. Либералы во власти не любят его за излишне злую, по их глубокому убеждению, критику властей предержащих. Не облеченные властью либералы не любят его за сотрудничество с властью. И те и другие терпеть не могут Юрия Полякова за его едкий смех и откровенное издевательство над их «священным правом» презирать власть и одновременно сытно есть из ее кормушки. Они на всех литературных перекрестках трубят о том, что Юрий Поляков преступил все «грани приличия», принятые в «приличном», «рукопожатном» обществе.
«Не верьте никому из нас, – попросил, нажимая изо всех сил курсивом, Блок, – верьте тому, что за нами». У Юрия Полякова есть это «за нами». Оно не воплощено и даже не декларировано, не явлено и даже не заявлено. Но оно есть.
Когда-то Юрий Поляков сам сказал о своей писательской особенности – работать до упора – не меньше, но и не больше.
И речь явно не об умении подыскать уместное слово, подобрать ожидаемый читателем образ – вещи для любого стоящего писателя сами собой разумеющиеся.
Уверен, все дело в том, что один старый критик еще в позапрошлом веке назвал «чистотой нравственного чувства».
Это неспособность (в иронии!) впасть в ерничество, пусть даже талантливо исполненное.
Это невозможность отдаться пошлости, пусть даже умеренной и аккуратной.
Это неумение поддаться провокаторству, пусть даже искусно замаскированному и изощренному.
Именно все это и обеспечивало и обеспечивает наличие одной группы крови у писателя Юрия Полякова и его многочисленных читателей.
Его книги читает и перечитывает народ. И если есть сейчас народный российский писатель, так это Юрий Поляков.
Если бы меня спросили, произведения Александра Солженицына или Юрия Полякова нужно изучать в нашей российской школе, я бы не задумываясь отдал пальму первенства Юрию Полякову. Его произведения можно и нужно изучать.
Нельзя здесь также оставить без внимания его служение в течение 13 лет русской литературе на посту главного редактора, не побоюсь этого сравнения, лучшей в мире культурологической «Литературной газеты». За годы редакторства Юрий Поляков превратил утратившую было влияние газету в общеписательскую трибуну.
