Корректор Надежда Седунова
Дизайнер обложки Ольга Третьякова
© Даша Дмитриéвич, 2023
© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0060-3091-6 (т. 1)
ISBN 978-5-0060-3089-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Книга не пропагандирует употребление
наркотиков, психотропных веществ или каких бы
то ни было других запрещенных веществ.
Автор категорически осуждает производство,
распространение, употребление, рекламу
и пропаганду запрещенных веществ.
БРАТУ
У Максима была аудиокассета с обложкой, на которой был изображён серый листик марихуаны на сером же фоне, глаза и улыбка у листика были блаженно-дебильными, альбом этот носил название «Narcotic Dance». Музыка предназначалась для людей, ведущих активную ночную жизнь и знающих способы вести её как можно активнее и дольше. Налицо ошибка оформителя, ведь от каннабиса совсем не хочется пускаться в пляс, наоборот, возникает желание посидеть или прилечь. В тот же период, когда Макс активно слушал эту кассету, одноклассница дала мне заполнить анкету – популярное по тем временам занятие. И в графе «Я люблю слушать…» меня угораздило написать «Narcotic Dance». Написала без всякой задней мысли, мне и правда нравилась музыка с этой кассеты. Вечером, когда в дверях комнаты возникла разъярённая мама, я поняла, что сейчас, прямо сейчас, мне попадёт, и никак от этого не уйти. «Ты хоть понимаешь, что ты написала?!» – «Где?» – попыталась я изобразить невинность. «В анкете у Кати, где ещё? Ты хоть знаешь, что такое наркотики?» – «Нет, не знаю», – соврала я и, зачем-то обхватив маму руками за талию, стала честно смотреть ей в глаза снизу вверх. «Наркотики – это то, что разрушает тело и душу человека! Никогда, ты слышишь, никогда больше не пиши это слово!» Я закивала головой. Мама высвободилась из моих объятий, развернулась и вышла из комнаты. Буря стихла. Какие проблемы, не буду больше писать слово «наркотики» ни в анкетах, ни в тетрадках. Я и без этого давно знала, что такое наркотики и что мой старший брат их употребляет. Мне было одиннадцать лет.
Первые воспоминания о Максиме начинаются с огромного бумажного плаката на стене над бабушкиной кроватью. На плакате в воинственных позах застыли мастера ушу, брат тогда этим увлекался. Потом я перевожу взгляд вправо и вижу его спину. Он сидит за секретером, включена настольная лампа. Я наблюдаю за ним. Наблюдала за Максом всегда, особенно в детстве. Как он ходил, как смеялся, как ел, как занимался за своим секретером. Секретер был забит книгами, учебниками, тетрадями и всякой всячиной. Сверху располагался проигрыватель грампластинок и аудиокассет. Что невозможно было водрузить на секретер, помещалось в продолговатый деревянный розовый ящик, закрывавшийся на крючок, как на дверях туалетов. Ящик этот был объектом повышенного внимания с моей стороны, ведь там хранилось столько всего интересного! Железная проволока, ржавый гвоздодёр, пара металлических параллелепипедов с гладко обтёсанными краями, старинный кирпич с полустёртой надписью, тронутые патиной железные пластины и прочий мусор, который представлялся мне сокровищем в первую очередь по той причине, что он принадлежал брату.
Память услужливо разворачивает перед глазами отдельные картинки и целые фильмы. Короткий фильм: мы втроём, мама, Максим и я, идём по чётной стороне проспекта Ленина – вышли тёплым майским вечером на прогулку. На мне надета джинсовая юбочка из трёх уровней, один располагается выше другого, края каждого обшиты белым кружевом. Максим в джинсах, мама в джинсовой юбке, мы идём, взявшись за руки, я в центре. Мама говорит: «Какие мы все модные в джинсé!» Это были ранние 90-е, мне было лет пять, Максу, соответственно, пятнадцать. Он уже учился в 88-й школе. Первый класс он закончил в школе на ВИЗе (районе Верх-Исетского завода в Екатеринбурге), потом семья переехала жить в центр, на проспект Ленина.
