«История эта может послужить материалом драматургу для драмы», – писала газета «Петербургский дневник театрала» о судьбе одной из героинь этой книги, прославленной певицы Анастасии Вяльцевой. Да, ее яркая, рано оборвавшаяся жизнь была драматична, как драматичны биографии другой певицы – Надежды Плевицкой, балерин Анны Павловой и Ольги Спесивцевой, модельера Габриэль Шанель, актрисы, певицы и поэтессы Марии Пуаре, актрис кино и театра Роми Шнайдер и Ингрид Бергман, писательниц Франсуазы Саган и Анастасии Цветаевой… И пожалуй, они просятся не только в драму, но и в многостраничный любовный, подчас авантюрный, а то и детективный роман. А для другой героини книги – казалось бы, ничем не примечательной Екатерины Гимер-Чистовой, эти слова сбылись буквально. Именно ее скандальный бракоразводный процесс 1896 года, о котором судачила вся Россия и резолюцию на приговор которого наложил сам Николай II, послужил великому русскому писателю Льву Николаевичу Толстому основой для создания классической драмы «Живой труп».
Героини этой книги – такие разные, непохожие – восходили к вершинам славы неправдоподобно стремительно (так, Франсуаза Саган в девятнадцать лет, опубликовав свой первый роман, стала богатейшей девушкой Франции), буквально «из грязи в князи» (сирота Шанель возглавила империю мировой моды, а дочь прачки из Лигово Анну Павлову провозгласили символом балета), просыпались знаменитыми в одночасье, хотя для кого-то из них это оборачивалось порой и неслыханным позором. Кто-то рос в нищете, кто-то во вполне благополучных, обеспеченных семьях, но все героини, о которых пойдет рассказ, отвергли свою среду, переступили через ее законы и устремились к совершенно иным горизонтам. Все они познали свой звездный час и побывали в роли дивы, постоянно мелькающей в журнальных и газетных хрониках, в роли героини обывательских кривотолков. И им, как никому другому, было известно, что фортуна непостоянна и переменчива, что жизнь то и дело съезжает с накатанной колеи, что прямых путей не бывает, что пути Господни неисповедимы, что искусство несоизмеримо выше жизни, хотя и прорастает из нее, что едва ли можно постичь Божий промысел о человеке…
«Когда я думаю о своем прошлом, то испытываю головокружение», – говорила Франсуаза Саган.
Эти слова, наверное, могла бы повторить любая героиня этой книги. Их жизнь была головокружительна, им было о чем вспомнить, коротая дни затянувшейся старости или, наоборот, внезапно оказавшись на волосок от смерти.
В их судьбах было столько поворотов и событий, столько взлетов и падений, что кажется странным, как все они могли вместиться в сравнительно небольшой отрезок времени под названием «жизнь». И эту жизнь, и свою любовь, к которой героини этой книги неустанно стремились, они переплавили в искусство, даря современникам моменты высочайшего художественного наслаждения и не задумываясь, чем придется за это заплатить.
Многие из них были и прокляты (вспомним хотя бы безжалостную травлю Роми Шнайдер или публичные издевательства над Ингрид Бергман, посмевшей изменить мужу и полюбить другого) и незаслуженно стерты из памяти последующих поколений. Чаще всего по идеологическим мотивам – зачем вспоминать Плевицкую, любимую певицу последнего российского императора, к тому же эмигрантку? Или исполнительницу «бульварных однодневок» Вяльцеву, муж которой после ее смерти скрылся в Германии и заведовал делами русских беженцев при Гитлере? Или безнравственную и, по слухам, сумасшедшую графиню Орлову-Давыдову (она же Мария Пуаре, автор популярного романса «Я ехала домой»), шафером на свадьбе которой был Керенский? Лишь в последнее десятилетие эти имена вновь всплыли из небытия. Но все равно осталось нечто, что не дало и не даст им умереть совсем – созданные ими книги, фильмы, песни, романсы, модели одежды, запечатленные на пленку мгновения их танца, их фотографии, а то и сами жизненные перипетии, обернувшиеся бессмертной драмой…
