Часть 1
Глава 1
– Где я? – подумал Вадим, открывая глаза.
За последний месяц эта мысль постепенно стала для него привычной. И если сначала он испытывал страх, отчаяние и ужас, осознав, пробудившись от сна, в каком горьком положении он находится, то теперь, спустя месяц, постепенно привыкший и смирившийся со своей незавидной долей, изгнанник лишь горько вздохнул и приподнял голову.
С головы в тот же миг слетела яичная скорлупа и, ударившись об надетую на Вадима куртку, отрикошетила прямо в раскрытую ладонь.
Изгнанник удивленно (если не сказать больше) посмотрел на этот "подарок судьбы" и, недовольно поморщившись, огляделся по сторонам. Увиденное, мягко говоря, не вызывало восторга. Вокруг Вадима находились кирпичные стены помойки. Рядом с ним стояли два зеленых контейнера. Скрытый ими от посторонних глаз, изгнанник лежал на большой куче мусора.
– Как я здесь оказался? – задал он вопрос сам себе и, внезапно, пересилив в себе чувство горечи и досады, вдруг весело расхохотался, вспомнив, как поздно ночью накануне он, сильно шатаясь, брел неведомо куда. Пьяный как всегда, он не разбирал дорогу и, идя по газону, еще не покрытому зеленой травой, споткнулся об какой-то невысокий кирпичный забор. Забор (или что-то иное) был высотой чуть ниже колен изгнанника, так как со стороны газона, на которой он стоял была небольшая земляная насыпь. Вадим, не удержавшись на ногах, перемахнул через кирпичную стену и, упав на что-то мягкое, не разобрав в темноте куда он попал, закрыл глаза и тут же уснул богатырским сном.
Он провел рукой по волосам и, поморщившись, посмотрел на ладонь. Ладонь стала липкой, вся в яичном желтке.
– Этого еще не хватало! – подумал Вадим с досадой и медленно поднялся на ноги. Он вышел из-за контейнера и, пройдя мимо какого-то весьма солидно разодетого мужчины, гулявшего с бульдогом, пошел по асфальту.
Мужчина ошеломленно посмотрел вслед Вадиму. Изгнанник чувствовал на себе его долгий, полный удивления, презирающий взгляд.
Собака подняла лай.
– Виконт, нельзя! – скомандовал ей хозяин и с непонятно откуда взявшейся злостью добавил – Такими даже собак кормить нельзя! Вот, блин!.. Красиво жить не запретишь!
Остряк язвительно рассмеялся.
– Да что я тебе плохого сделал?! – не сдержался Вадим – Какое твое дело?!
– Виконт, взять его! – скомандовал обидчик и, злорадостно оскалившись, отпустил смотанную в кольцо длинную часть поводка.
Собака, залаяв, бросилась вслед изгнаннику, но, не добежав до него полметра, резко остановилась – мужчина натянул поводок.
Вадим инстинктивно пробежал вперед.
– Бегом отсюда, недоносок! – приказал обидчик – и что бы больше я тебя здесь не видел!
И снова Вадима охватило чувство собственного бессилия. Навалилось уныние. Вынужденный повиноваться, он молча зашагал куда глаза глядят. Предстояло весь день бесцельно бродить по улицам, думая только о том, где ему сегодня ночевать, что есть, на что похмелиться и где взять на это деньги.
Одинокий и никому не нужный, встречающий всюду презрение и зачастую оскорбления от людей, которым он не сделал ничего плохого и перед которыми был "виноват" только в том, что у него не было ни жилья, ни работы, ни денег, в том, что он, впав в отчаяние, сильно пил от случившегося с ним горя, он чувствовал себя маленьким затравленным существом в этом большом безжалостном мире.
Весна в этом году была ранняя и уже ближе к середине апреля растаял снег. Солнце светило ярко. Последние несколько дней стояла жаркая для апреля погода. Сколько градусов на улице Вадиму было неведомо, но в свитере, одетом на нем было жарковато, а без свитера все же прохладно. Изгнанник слегка вспотел и грязными пальцами почесал грязную, уже целый месяц немытую голову. Голова привычно болела с похмелья, а его грязное, обросшее щетиной или точнее будет сказать усами и бородкой лицо отражало похмельные муки. Усы отросли настолько, что отвисали ниже губ, придавая лицу несчастного горемыке весьма нелепый и комичный вид. В глазах же изгнанника застыла тоска, отчаяние и чувство обреченности, перемешанные с постоянным страхом сегодняшнего дня. Почти новые джинсы, купленные всего лишь полгода назад, были изрядно вымазаны всеми видами грязи. Такой же грязный пуховик Вадим целый день носил в руках, одевая его лишь на ночь или, в зависимости от найденного места ночлега, накрываясь им или постилая вместо матраца. Зимние ботинки изгнанника сбились и стоптались. Сушить их было негде и вечно сырые они успели порваться.
