– Ты так поправилась, – свекровь окидывает меня взглядом и
продолжает. – Хоть бы на фитнес куда-нибудь записалась или на йогу.
Не работаешь, дома сидишь, ничего не делаешь.
Всё внутри съёживается от её вечных придирок. Удивительно, что
она чаем довольна, который я ей налила.
Моей свекрови тактичности не занимать. И ведь попробуй ей
сделать замечание, она скажет, что только из самых лучших
побуждений действует.
За пять лет знакомства с ней я вывела для себя универсальную
формулу поведения в её присутствии – просто соглашаться.
– Немного набрала, – киваю и кладу на место шоколадную конфетку,
которую только взяла, чтобы с чаем выпить. – Просто мне сейчас
нельзя напрягаться. Врач сказала, что тренажёрные залы пока могут
подождать. Важнее ведь лечение.
– И долго тебе ещё лечиться? – недовольно морщит свой
припудренный нос.
– Ещё месяца три. А потом мы с Тимуром снова попробуем… я
попробую забеременеть.
Делаю глоток чая, чтобы замять неудобный разговор, и едва не
давлюсь под пристальным взглядом свекрови.
– И сколько вы уже пытаетесь? Четыре года? – спрашивает таким
тоном, будто я глупость какую-то сморозила.
Киваю.
Хочется просто испариться, исчезнуть, провалиться сквозь землю
только бы не слушать очередную лекцию о том, как надо это
делать.
– Ох, не верю я в чудеса, Ксюша. Вот если сразу ребёнок не
получился, значит, уже и не получится. Уж поверь моему женскому
опыту. Сколько я таких семей повидала. А я ведь говорила Тимуру,
что вы не пара. Не подходишь ты ему. Поэтому и детей нет, – её
острые аккуратные коготочки нетерпеливо стучат по столу.
От её слов меня бросает в жар.
Я до сих пор не привыкла к подобной резкости.
Как можно говорить такие гадости человеку?
И неважно родственник он или нет. Я просто не понимаю, зачем
травить, если и так на душе плохо.
Я то точно знаю, что мы с Тимуром идеальная пара, подходим друг
другу, и дети у нас могут быть, хотя бы потому, что я уже один раз
забеременела. Значит, у нас могут быть дети. И я не бесплодна.
Просто замершая беременность.
А потом медикаментозный аборт.
И месяц депрессии.
И никто не может сказать почему.
Просто так случается. Врачи сказали, что причин может быть очень
много.
А свекрови знать об этом ни к чему.
Она найдёт, в чём меня ещё упрекнуть.
– Тимур так не считает, у нас с ним всё хорошо, – пожимаю
плечами, снова делаю глоток остывшего чая. – И малыш у нас с ним
будет. Просто надо чуть больше времени.
Я говорю специально медленно, чтобы не выдать своё расстройство
и то, как больно ранили её слова. Иногда мне даже кажется, что она
от этого получает удовольствие. Как энергетический вампир, лишь бы
вывести меня на эмоции. Она даже внешне на вампира похожа худая,
бледная, с острым как бритва взглядом. Только клыков и красных глаз
не хватает.
Надежда Марковна фыркает, и этого достаточно, чтобы понять её
отношение к моим словам.
– Тимур просто жалеет тебя. А если ты не возьмёшься за себя, то
через пару месяцев уже и талии не будет, а Тимур любит красивых
девочек.
– Надежда Марковна, давайте мы с Тимуром сами решим, как нам
дальше жить, – всё-таки не сдерживаюсь я. И вызываю в свою сторону
испепеляющий взгляд свекрови.
– Я как лучше хочу. Но раз ты такая умная, я больше тебе и слова
не скажу. Только потом сопли не размазывай, когда Тимур другую себе
найдёт. За такого мужчину держаться надо, а не строить из себя
чёрт-те что.
Свекровь резко встаёт и направляется к выходу всем видом,
показывая глубокую обиду. А это значит сегодня она опять будет
звонить Тимуру и жаловаться.
Я иду следом за ней.
Извиняться не буду, это уже пройденный этап. Она после моих
извинений только наглее становится.
– Всего хорошего, – цедит сквозь зубы и громко хлопает
дверью.
