После победы над Лилит прошло не так много времени. Большую его часть мы посвятили тому, чтобы я сумела держать в руках холодное оружие и привести себя в норму. Тренировки начались с медитаций, потом перешли к тренировкам с катаной, которая была достаточно легкой.
Как только закончились первые тренировки, без иллюзий, Ирис прислала Барона с известиями, что протез готов и мне нужно лишь прибыть на место. Харуни сказал, что это будет очень больно и чтобы я не расслаблялась.
– Кстати, Хару, – он сел рядом. – Я о тебе мало что знаю. Откуда у тебя такая сила и вообще кто ты? Люди же так долго не живут. Эльф восьмидесятого уровня?
– Эльф восьмидесятого уровня? – Мальчик удивленно приподнял бровь. – Разве у эльфов есть уровневая система?
– Это так говорят на Земле, – блондин рассмеялся. – Так кто же ты? Тем более, ты говорил, что последние сто пятьдесят лет тебя звали Харуни. Кто дал имя?
– Ты меня просто завалила вопросами! – Я остолбенела. – Ты права, я не человек. Хотя и выгляжу как вы. Я сделан был еще когда во власти был первый Коллекционер. Хм… Кажется, сделали из одного из самых сильных материалов, но он просто преобразовался и, вместо стандартного набора, типа: превращения камней в золото, сделал сильнее изначальную задумку. С его помощью я могу так долго жить, хотя уже сам, как пять с половиной тысяч лет являюсь иллюзией.
– Философский камень, – он утвердительно кивнул. – Но это нереально! Его никто и никогда не создавал!
– В вашем мире, – поправил Харуни. – Раньше у меня было имя Рирото. Но имя кошмарное и не запоминающееся, поэтому я сменил его на Харуни. Кажется, слышал с вашего мира. Первый Коллекционер был тираном, его боялись, по большей части, кстати, Мелисса – тоже его творение. Но, помимо этого, он был гениальным алхимиком, никогда не сидел на месте и создавал новые артефакты, которые, в итоге, были запрещены и помещены отдельно ото всего и надежно спрятаны.
– То есть силу тебе дает философский камень? – Кивок. – Хорошо. Почему ты не пытаешься полюбить людей, но все равно меня взял в ученицы?
– Мне скучно, жить так долго, – я непонимающе посмотрела. – Философский камень притупляет все хорошие качества, делая практически невозможное. Мне все равно на людей и их жизни, но, если уже ты вызвалась со мной быть, то как-то не очень хочется терять игрушку.
– Для тебя все игрушки, поняла, – я вздохнула. – Надо идти, а то Ирис будет кричать.
Как и ожидалось, когда мы пришли, Ирис устроила «разбор полетов», возмущаясь тому, почему так долго. Девушка еще долго негодовала, говорила, что у нее не так много времени, а то Асуне взбрело в голову построить огромного трехголового пса, который мог бы плавать, летать и бегать, а им все разгребай.
Проходя мимо конструкции, над которой трудились механики, невольно вспомнила Ника. Но быстро отвлек Алан, который поприветствовал нас. Мужчина был гладко выбрит, в белой мешковатой рубашке, слегка приоткрытой, черных брюках и высоких сапогах, все так же с растрепанными волосами.
– Скучала? – Спросил он, улыбаясь.
– Конечно, – шутливо отвечаю. – Вижу у вас все в самом разгаре.
– Линоли, не надо! Нет! Линоли, он – не ты! – Послышалось откуда-то, и из-за дерева выбежал парень в длинном белом халате, на ходу пытаясь натянуть шлепок. – Линоли! Стой!
– У вас, как всегда, – следом за Аркисом вылетел растрепанный Илидан, а за ним – злая Каллисто. – А что случилось?
– Стой, кому говорю?! – Кричала девушка, бросив в одного свой кроссовок, от чего обувь попала по затылку бывшего главы повстанцев, и тот упал лицом в песок.
В целом сейчас дети были, как дети: бегали, радовались, ссорились, мирились. Как и было обещано Илин, они находились на берегу прозрачного океана, вода поблескивала на лучах солнца, теплый песок, вдоль около десятка небольших домиков, разнообразные деревья, за домиками расположилась мастерская, но, в связи с тем, что места все равно было недостаточно, механики переместились на пляж. Недалеко от мастерской находилась лаборатория Линоли. В отличие от двух отделов, дрессировщикам было куда проще: обучались птицы в природных условиях. Изо всех подземельников остался только Барон, и то тот носил специальные очки, чтобы не травмировать зрение птица.
