Глава I
Я проснулся от плача, серьезного,
переходящего в завывание. Тот, кто рыдал вдалеке, уже ничего не
ждал, ни помощи, ни спасения, просто выплескивал в окружающее свои
боль и печаль. Славный пикничок! Точно, пикник для крутых ребят на
границе Зоны. Бредовая идея, согласен. Но вчера мне казалось иначе.
Ладно, труба зовет. Пошли разбираться, кто там скулит. Вылез из
шалаша, который соорудил вчера всего за один час, и пошел к поляне
в метрах сорока западнее. На ней должны стоять две наших «Вольво».
Выглянув из-за кустов, я выругался. Когда, наконец, до мозга дошло,
что вижу, речь зазвучала в полный голос! На поляне находилась всего
одна машина, и вокруг не было никого. Из людей. На дальнем конце
поляны среди переломанных кустов лежал труп собаки. Кавказца,
матерого кавказца. Рядом с ним сидел щенок весь в засохшей крови и
плакал.
Сообразив, что мое красноречие никто
не оценит, я заткнулся. Работаем.
Поляна, щенок, труп, машина. В машине
на переднем сиденье пустая бутылка. Сойдет. Когда вчера выбирал
место для шалашика, основной причиной был находящийся рядом
маленький, но очень сильный родничок. Сунул бутылку в боковой
карман комбинезона, взял щенка за загривок и развернулся.
В наступившей тишине негромкий рык
был подобно грому. Открыв налитый бешеной злобой глаз, подал голос
почти мертвый пес. Мой ответ был страшен. Жажда крови и готовность
к смерти звучали в том кличе. Если бы его слышали те уроды из
Борисовского филиала, которые вчера уговорили меня съездить на
пикничок на самой границе Зоны, они бы обделались.
Кавказец просто заткнулся. Я глянул
на него внимательнее. Жуткая рваная рана через грудь достигала
живота. Могу поклясться, что вижу внутренности. Ладно, держитесь!
Выбросил из «Вольво» заднее сиденье и прицепил его тросом к машине.
Резко дернув за передние лапы, втащил на него пса. Твою мать!
Тяжелее сотни килограммов. Щенок, брошенный на переднее сиденье,
молчал. Ехал медленно, второй раз мне этого кабанчика,
притворившегося собакой, на сиденье не затащить.
Через минуту мы были на месте. Увидев
шалашик, чуть сам не заплакал. Дом, милый дом. Родничок. Упав на
колени, напился сам, потом набрал бутылку. Щенок свернулся на
сиденье клубочком и дышал через раз.
‑ Меня будить! – заорал я и бросил
его в воду.
Пока он там кувыркался, мне удалось
быстренько осмотреть багажник. Консервы россыпью, сумка с
продуктами, ремонтная сумка, упаковка пепси, пива три коробки.
Ружье пневматическое и патроны шестнадцатого калибра, целая пачка.
А карабин гладкоствольный во второй машине был, с ней в
неизвестность и канул. Мы тут собирались по банкам пострелять.
Сойдет. Одной рукой вытащил щенка из родника и встряхнул, другой
достал из сумки с продуктами кольцо «краковской».
‑ Есть хочешь? – спросил я
малыша.
Плавным, скользящим движением он
мотнул головой, и половинки кольца не стало. Ладно, к строевой
службе годен. Посадил его около машины и рядом положил остаток
колбасы. Щенок лег на него грудью. Все, поймал.
Наклонив сиденье, как с горки,
спустил кавказца в воду. Судя по всему, пить он хотел, как с
похмелья. Вода убывала на глазах. Распечатал аптечку. Ну и ладно,
никому и никогда не поздно стать Айболитом. Шприц-тюбик с
поливитаминами, камфарой, глюкозой и баллончик с медицинским
клеем.
‑ Немножко пощиплет, ‑ сказал я и
воткнул все шприцы под левую лопатку.
Клей залил полуметровую рану за две
секунды. Пес открыл глаза и замахал лапами.
‑ Ах ты – сука! – это было не
ругательство, а утверждение.
Понятно, мама с ребенком и я, весь в
белом. Ясно, почему щенок без ошейника, а у мамы слетел в крутой
драке. Надо поискать на поляне, там наверняка и адрес хозяина.
‑ Не подходящее здесь место, не
мирное, ‑ сказал я собаке.
