По этой длинной узкой улице гулял лишь один ветер. Он дул порывами, подхватывая сухие листья, пыль, обрывки бумаг, закручивал их в маленькие смерчи, отпускал внезапно, вновь сгребал, гоня по тротуару. Пусто было здесь в этот поздний час, в тусклом свете редких фонарей. Тянулась с одной стороны высокая и массивная госпитальная ограда, с другой – дома старинного центра города. Нынче такие дома не строят: многоэтажные особняки с высокими окнами, лепными барельефами, коваными решётками балконов. Правда, если пройти через внушительную арку во двор, там обнаружатся множество прилепленных к стенам квартирок-сарайчиков, мусорные баки, унылая детская площадка с перекошенной каруселью… Впрочем, идя по улице, об этом можно и не догадываться.
Тревожно щемящее время года на стыке лета и осени, пустая улица, ветер. Тягуче проскрипела дверь одного из подъездов, мелькнул в глубине огонёк… или показалось? Одинокая фигура возникла, словно из слабо освещённых сумерек. Стройная женщина в куртке-ветровке, брюках, с сумочкой через плечо. Походка усталая, но уверенная, шаги мягкие, почти не слышные. И так же, словно ни из чего, появился в конце улицы автомобиль. Медленно он настиг женщину, поравнялся, чуть обогнал, остановился. Приоткрылась дверца, и путницу окликнули. Она глянула, подавшись вперёд, улыбнулась, узнавая. И, после короткого разговора, села на переднее сидение. Машина медленно тронулась, но почти сразу быстро и бесшумно набрала скорость, скрылась. Ветер рванулся за ней, потащил бумажки, но тут же ослаб, сдался. А через минуту, красивыми мягкими прыжками промчался вдоль улицы, пересекая её, крупный породистый пёс – рыжий, с висячими ушами. Он вбежал в подъезд старинного дома, и уже вслед за ним вновь тягуче проскрипела дверь…
Мёртвую женщину нашли за городом, во рву под железнодорожными путями. Дачники, опаздывая на электричку, бежали не по обычной тропе, а напрямую, через кустарник рва, и увидали тело – проломленный затылок, залитая кровью ветровка… Оперативная машина, приехавшая из города, стояла на пригорке чуть боком, сотрудники осматривали местность, а старший группы, майор Кандауров, сидел на траве рядом с погибшей и из открытой сумочки доставал вещи, раскладывая их перед собой. Ключи, платочек, расчёска, пудреница… Книга в мягкой обложке – «Зарубежная фантастика», и, самое существенное – общая тетрадь, на первой странице которой написано: «Литературная студия машиностроительного завода. Руководитель Л.А.Климова». И дальше, видимо, список литстудийцев: 27 фамилий с адресами и телефонами. Тетрадь была исписана почти вся, начата ещё в позапрошлом году. Судя по числам, студия собиралась раз в неделю, тогда же делалась и очередная запись. Летние месяцы пропускались – занятия летом, видимо, не велись.
Кандауров, на миг задумавшись, быстро пролистал тетрадь до конца, посмотрел последнюю запись. Да, так и есть: начало сентября, первое занятие после перерыва. Он невольно прочитал то, что было написано: «Первое занятие нового учебного года. Пришло несколько новичков – молодые ребята. Это отлично. И один сразу же дебютировал: Виктор Марков, парень с завода, работает в инструментальном цехе. Он читал подборку своих коротких рассказов – в полстранички, страничку. Хороший, образный язык, ирония. Однако есть и лобовая категоричность в осуждении тех негативных качеств, о которых он пишет: алкоголизм, рвачество, бездарность, увлечение американскими боевиками… Обсуждали все очень активно. Интересно, что на середине чтения в библиотеке и во всем здании погас свет. Однако все были настроены продолжать занятие. У библиотекарей оказались припасены свечи, зажгли их и занимались при этом свете. На следующее занятие сделал заявку Олег Белов: он будет читать свою повесть. Я очень довольна. Олег талантливый человек, ожидаю от него многого. Спросила его, как поживает Дима Жилин. Мне искренне жаль этого парня: его активное неприятие других позиций и мнений может испортить ему жизнь. Олег дружит с ним, и сказал, что у Димы как будто всё хорошо, появился даже спонсор, готовый издать его книгу стихов. Дай Бог, парень он способный…»
