Можно ли остановить смерть?
Ирина шла по дороге к метро, спотыкаясь через каждые три метра и с трудом разбирая путь.
– Что я натворила, что я натворила… – словно завороженная бормотала она, глядя пустым взглядом на бегущую под ногами дорогу.
– Не надо было соглашаться на эту авантюру! Какая же я дура! – Ирина бросила взгляд на зеркальную витрину случайного магазина стильной одежды, и увидела своё отражение: зареванное лицо выглядело усталым и изможденным, осанка старила ее сразу на 20 лет, а ноги… “Боже мой, я же ушла в тапочках от этой ведьмы и даже не заметила!!!”
Домой возвращаться не было сил, но она должна была через это пройти, хотя бы ради той, которая посвятила ей свою жизнь и вложила в неё душу. Бабушке становилось все хуже и хуже. Врачи сказали, ей осталось жить не больше месяца. Каждый день Ирина просыпалась с мыслью: это случится сегодня и ее сердце начинало бешено стучать, разрываясь от боли.
Девушка испытывала безутешное горе и не находила себе места. Последние дни превратились в бесконечный кошмар. Надвигающееся горе не давало жить. Ирина не могла ни есть, ни спать, от постоянного напряжения у нее тряслись руки и путалось сознание.
Иногда, бессонными ночами, девушка даже ловила себя на мысли, что, может быть, было бы лучше, если бабуля скорее отмучилась. Тогда закончится этот безумный период ожидания неизбежного.
– Что я за человек? Как я могу об этом думать? – Ирина ненавидела себя за эти мысли.
– Какая же я неблагодарная! Как мне такое могло в голову прийти?!” – И она наказывала себя за вольнодумие разными жестокими способами, морила себя голодом, специально «забывала» взять куртку на улицу, заставляв хорошенько себя померзнуть, но чем ближе был день Х, тем больше Ирина понимала, что никакие ее жалкие манипуляции не помогут решить ее главную проблему: она не могла отпустить бабушку, просто не могла.
Стараясь не травмировать больного человека, Ирина заходила к бабушке в комнату всегда с маской беспечности и жизнерадостности. Ей приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы заходя в комнату, где стояла жуткая кровать, обставленная капельницами, на лице была беззаботная улыбка.
Ради бабушки она готова была идти на любые жертвы, и она делала попытки быть максимально веселой и бодрой, чтобы не расстраивать умирающую.
Обычно, присаживаясь на стоящий рядом с кроватью стул, Ирина брала лежащую женщину за руку и начинала разговор с пустой болтовни: какая сегодня за окном погода, что нового творится в мире, как дела у соседей. Но, уже через пять минут, предательские слезы начинали непроизвольно литься ручьем из ее глаз, и девушка быстро удалялась в ванную, чтобы смыть с себя эту позорную слабость. Горькие слезы оставляли свой отпечаток на лице и Ирина, порой, более часа стояла над раковиной, пытаясь окончательно успокоиться.
Вернуться в свое обычное состояние и надеть маску “беспечности”, было не просто, оставшись один на один со своим горем, эмоции не позволяли себя контролировать и выходили из нее фонтаном, разрывая ее изнутри и причиняя физическую боль.
Желудочные спазмы иногда начинали не на шутку пугать Ирину, и, на миг, она даже забывала о своем горе, но очередная волна страдания накатывала с новой силой и поглощала уже бедную девушку без остатка.
В последние несколько дней Ирина не могла спать, и дежурила в спальне бабушки, хотя в этом и не было необходимости. Девушка просто сидела и смотрела телевизор без звука, иногда переключая каналы. Каждые полчаса она подходила к бабушке и проверяла ее дыхание.
– Слава богу, живая! – успокоительно выдыхала Ирина, и спасительное чувство облегчения прокатывалось по ее телу словно приятная дрожь.
– Бабуля, милая моя, ты только держись, сколько сможешь, ради меня! Не бросай меня тут одну, я без тебя не смогу, – шептала Ирина спящей женщине и чувствуя, каждый раз, очередной приступ отчаяния, закусывала себе больно руку и убегала снова в ванную, боясь, что неожиданно разрыдается и разбудит бабушку. Оставшись наедине с зеркалом, она могла уже не притворяться и всецело погрузится в своё переживание.
