– Собралась, Виолетта? – крикнул отец из кухни. – Уже иду, – ответила Виолетта, с облегчением думая, что Рождество закончилось и еще на год можно вернуться к своей жизни в Сиднее.
Когда-то она любила Рождество, любила эту комнату, свою спальню. Но тогда ей было двенадцать, и еще не наступил подростковый возраст, который навсегда изменил ее беззаботный мир.
Тогда эта комната стала для нее тюрьмой. Красивой тюрьмой, с розовыми стенами, покрывалами и шторами, с собственным телевизором и DVD. Но это ничего не меняло.
– Пора ехать, – сказал отец. – А то опоздаешь на самолет.
«Ни за что», – подумала она, подавив дрожь, и подхватила багаж. Четырех дней дома более чем достаточно. Мало того что это пробуждало воспоминания, но семья еще и засыпала ее вопросами, обычно за обеденным столом, после того как дети ее сестры уходили к бассейну. «Как идет работа? Как дела с личной жизнью?» Конечно, все сводилось к ее личной жизни. Вернее, ее отсутствию.
Когда Виолетта сказала, как повторяла каждый год, что сейчас в ее жизни нет никого особенного, Гэвин, ее потрясающе тактичный брат, предположил, что она лесбиянка. К счастью, остальные его засмеяли, особенно Стив, муж ее сестры Ванессы, замечательный парень. После этого тему закрыли. Но на следующий день Виолетта осталась наедине с Ванессой в кухне, убираясь после традиционного барбекю, и сестра, покосившись на нее, тихо сказала:
– Я знаю, ты не лесбиянка. Но ты все еще девственница, да?
Конечно, Виолетта солгала, сказав, что потеряла невинность в университете. Сестра, кажется, не совсем ей поверила, но продолжать расспросы не стала.
Они никогда не были особенно близки, не вели доверительных разговоров, как делают многие сестры. Сказывалась разница в возрасте в восемь лет, да и в целом они не сходились взглядами. Но все равно Виолетту поражало, что ее семья может считать, будто ей легко заводить отношения с противоположным полом. Ее подростковые годы испортили прыщи, превратив веселую и общительную девочку в застенчивую и замкнутую. Школа стала пыткой. Собственный брат прозвал ее «пиццей», и остальные дразнили и травили ее так, что почти каждый день Виолетта возвращалась домой в слезах.
Мать покупала ей все средства, изобретенные человечеством для решения проблемы, но ничего не помогало, ситуация только ухудшалась. Однако родители не отвели ее к врачу – отец настаивал, что дело возрастное. Виолетта мучилась, пока за несколько месяцев до выпускного школьный психолог не отвела ее к своему врачу.
Та проявила все возможное сочувствие и выписала лосьон с антибиотиками, а также контрацептивные таблетки, известные тем, что помогали справиться с гормональным дисбалансом, который и вызывал угри. Постепенно уродовавшая кожу болезнь прошла, но к тому времени ее сменили две не менее печальные беды – шрамы от постоянного расковыривания угрей и лишний вес из-за заедания своих горестей.
Обе проблемы Виолетта наконец решила с помощью здоровой диеты, регулярного спорта и многочисленных сессий лазерного выравнивания кожи, на которые ушли все десять тысяч наследства, которое она получила от двоюродной бабушки. Однако эмоциональные шрамы, оставленные годами низкой самооценки в ключевой период развития, исцелить было не так легко. Виолетта по-прежнему не верила в свою привлекательность. Зеркало говорило одно, а разум – другое. Пару раз ее приглашали на свидания, но она отказывалась.
Конечно, те двое мужчин, которые ее приглашали, не обладали качествами, которые она втайне искала: они не были потрясающе красивыми, греховно сексуальными или даже хоть немного обаятельными. Один каждый день ездил на том же автобусе, что и Виолетта, и был скучен, как посудомоечная тряпка. Другой работал в супермаркете, где она делала покупки. Хотя он не был лишен доли привлекательности, но не сумел бы дослужиться даже до менеджера магазина.
