Как я перепрошил себя: Йога для интроверта и тайный язык кошки
Глава 1. Терапия для интроверта, или Рутина в стиле "Скука"
Меня зовут Аркадий. Мне двадцать восемь, и я – психолог. На этом месте обычно предполагается драматическая пауза, во время которой я загадочно смотрю вдаль, а камера медленно отъезжает, открывая вид на мой шикарный кабинет в центре города.
На самом деле, камера открывает вид на облупленный угол моей съемной студии в спальном районе, где я пытаюсь сварить кофе в турке, втайне от домовладелицы, которая считает индукционную плиту "высшей степенью дьявольского наваждения". Мой кабинет находится в крошечной, душной клинике "Лотос" (названной так, видимо, за способность выживать в мутной воде бюджетного финансирования), и состоит из двух кресел, одного фикуса-переростка и меня.
Мой главный профессиональный навык, как я подозреваю, состоит не в глубинных познаниях Фрейда или Юнга, а в способности кивать с выражением глубокой, но не слишком глубокой эмпатии. Знаете, чтобы клиент почувствовал поддержку, но не подумал, что я вот-вот начну рыдать вместе с ним. Интроверту вроде меня, который на вечеринке старается слиться со стеной, работа психологом дается тяжело. Каждый сеанс – это маленький спектакль, где я играю роль Душевного Собеседника, хотя внутренний Аркадий в этот момент увлеченно составляет список продуктов, которые может позволить себе на обед. Спойлер: это гречка.
Сегодня в моем расписании – Ольга Петровна. Ей за пятьдесят, и она приходит уже полгода, чтобы обсудить то, как ее кошка, Муся, демонстративно ест корм только из синей миски, игнорируя красную.
– Аркадий Валерьевич, – начала она, тяжело вздохнув и устроившись в кресле так, будто она пришла сдавать кровь, а не душу. – Вы не представляете, какая это манипуляция. Она смотрит на меня этим своим, знаете ли, интеллигентным взглядом, подходит к красной, нюхает… и отворачивается! Как я должна интерпретировать это?
Внутренний Аркадий: «Интерпретировать? Как то, что Мусе не нравится красный. Возможно, она просто дальтоник, но с отличным нюхом. Смысл, Аркадий, смысл! Где ты?!»
Я кивнул, поправил несуществующие очки и произнес:
– А если мы посмотрим на это не как на манипуляцию Муси, Ольга Петровна, а как на отражение ваших собственных границ? Возможно, вы чувствуете, что вами манипулируют на работе или в семье, и бессознательно проецируете это на поведение кошки.
Ольга Петровна просияла.
– Вот оно! Вы гений! Мой начальник, этот старый тушканчик… он тоже предпочитает синие папки! Это все заговор!
Иногда я чувствовал себя не психологом, а переводчиком с Кошачьего на Психологический и обратно. Но самое абсурдное было не в клиентах. Самое абсурдное было во мне. Я, который должен помогать людям найти смысл и радость, сам ощущал себя картонным человечком, который существует в режиме "дожить до зарплаты" и "не забыть выключить свет, чтобы не переплатить".
– Знаете, Аркадий Валерьевич, спасибо вам! Сегодня я чувствую такое облегчение! Я куплю Мусе еще две синих миски, чтобы она видела, что я понимаю её выбор!
Я слабо улыбнулся. Деньги на аренду я заработал. Смысла я не нашел. Жизнь продолжалась, притворяясь, что она очень важна. А я просто отсчитывал секунды до того момента, как смогу надеть наушники и погрузиться в абсолютную тишину своей студии. Настоящий рай для интроверта: тишина, гречка и полное отсутствие необходимости кивать с эмпатией.
Глава 2. Кризис среднего интроверта: Аскетизм и абсурд
Моя жизнь была идеальной иллюстрацией парадокса: я зарабатывал, слушая чужие проблемы о смысле жизни, но свой собственный давно потерял где-то между просроченной ипотекой и очередным бессмысленным советом клиенту.
