11 июня 1937 года Специальное Судебное присутствие Верховного Суда СССР вынесло приговор крупным советским военачальникам: Тухачевскому, Якиру, Уборевичу и другим.
Они были обвинены в подготовке заговора с целью свержения власти в стране, физическом устранении руководства и организации ее военного поражения в случае войны с Германией и Польшей (война и поражение в ней должно было облегчить захват власти в стране).
Вслед за расстрелом восьмерых военачальников развернулась массовая кампания разоблачений, арестов и кар для военных, обвиненных участии в этом заговоре, получившем название «военно-фашистского».
Кстати, осуждение фигурантов дела за подготовку террористических актов против руководства СССР стало роковым для многих других военных. Даже если они не признавались и не обвинялись в террористических намерениях и действиях, участие в военно-фашистском заговоре влекло использование закона от 1 декабря 1934 года, то есть в том числе расстрел в тот же день, когда вынесен приговор. Обоснование этому, возможно, было следующим – если для верхушки организации, возглавляемой Тухачевским, было признано участие в терроре против руководителей Советского государства, то и рядовые ее члены должны нести ответственность за участие в террористической организации.
До начала 1957 года Тухачевский и его сотоварищи являлись символом «самого черного предательства», пока Военная коллегия Верховного суда СССР не определила: приговор Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 11 июня 1937 года в отношении Тухачевского и прочих военачальников отменить и дело за отсутствием в их действиях состава преступления производством прекратить.
Маятник в оценке деятельности расстрелянных качнулся в обратную сторону, и теперь они стали на долгие годы символом талантливых руководителей РККА, победивших в Гражданской войне, а потом создавших мощь Красной Армии. Правда, большинство лавров доставались Тухачевскому, чуть меньше Уборевичу и Якиру. Примаков больше вспоминался как герой Гражданской, Путне и Корку славы досталось еще менее. а Фельдман был совсем скрыт в тени своих сотоварищей.
Перестройка и распад СССР стали началом нового этапа отношения к группе Тухачевского. Первым пострадал сам маршал, которого стали обвинять в использовании химического оружия по тамбовским повстанцам и других зверствах по отношению к ним. Конечно, прошли годы, и справедливость обвинений в химическом терроре была опровергнута, но это было только началом. Явились исследователи-ревизионисты, поставившие под сомнение невозможность существования заговора в РККА.
И они были не одиноки. Было поставлено под сомнение однозначно положительное влияние расстрелянных на состояние Красной Армии. Например, А.Б. Широкорад оценивает деятельности Тухачевского по перевооружению армии как приносящую вред, а не пользу, особенно в эпопее с динамореактивными орудиями. Деятельность маршала дезорганизовывала снабжение армии классическими орудиями, а поставляемые и проектируемые ДРП вообще не имели боевой ценности. Автор даже делает выводы о малой компетенции маршала в военном деле. [1.] И он не одинок Теории Тухачевского о военном строительстве достаточно часто подвергались критике, причем находятся все новые и новые ошибки в выборе систем вооружения.
Белорусский исследователь В. Каминский обнаружил в архивах документы о так называемом грамницком эпизоде.
Он относится к 1936 году. Под влиянием председателя СНК Белоруссии Голодеда Уборевич дал согласие на мелиоративные работы на Грамницком болоте, благодаря которым болото должно было использоваться как сенокосные угодья.
