Полковник Крупина. Гейша… опасная профессия
Наталья Юрьевна Крупина задержалась в Москве лишь для того, чтобы понадежнее спрятать новенькие полковничьи погоны. Носить их она пока не собиралась. Сама установила для себя временные рамки:
– До полной победы над врагом… ну, или над врагами.
Один враг уже нарисовался – Соломон; бывший нацистский прихвостень, он же тайный сотрудник НКВД (коллега, блин!), он же богатейший человек на Земле.
– Про таких раньше говорили, – усмехнулась Серая Мышка так, что склонившаяся над ней стюардесса в панике отступила, – как только земля его носит?! Ну, ничего – недолго осталось ему топтать землю; израильскую, или американскую – любую. Уж если у меня не получится остановить эту тварь, то господь бог поможет… Даже если его нет.
Раскосые глаза «японской путешественницы» чуть расширились в примирительной улыбке, и миленькая стюардесса рейса «Москва-Токио» перевела дух; если бы правила позволяли, она бы еще и перекрестилась – настолько ужасным и гневным было только что кукольное лицо японки.
Наталья закрепила на лице улыбку; она ответила, наконец, на вопрос служительницы «Аэрофлота» – на корявом русском языке:
– Кофе, пожалуйста.
Внутри же она попеняла себе; расслабляться агенту три нуля один не стоило даже здесь, в, казалось бы, совершенно безобидной обстановке. Крупина уже там, на ступенях подмосковной президентской резиденции, решила на время исчезнуть. Тем более, что Соломон дал ей полтора месяца передышки.
– Нет, – поправила она себя, – скорее всего это он себе отмерил такой резерв времени, и сейчас в подковерной борьбе за власть и денежные потоки, оставшиеся бесхозными после смерти последних его конкурентов из Семерки, сдвигаются гигантские невидимые пласты, рушатся подпольные финансовые империи. Но это меня совершенно не интересует… Точнее, не интересовало бы, если бы следом не начало трясти и Россию.
Она чуть не добавила в эту черную картину, которую не смог бы отобразить даже гений Казимира Малевича, такие родные имена – Николая, Лидии с Коленькой и Инессы Яковлевны. Нет! Никакого усилия воли не потребовалось, потому что установка – забыть на полтора месяца обо всем, чего она не могла поправить своими силами (пока!) – была намертво закреплена в подкорке. А в сознании попыталась нарисоваться такая радостная картинка… Мышка наконец-то решила устроить праздник своей душе – навестить в японской клинике команду капитана Сабурова. Бойцы лечились в стране Восходящего солнца уже больше года и, как вполне официально докладывали врачи, дело шло к полному выздоровлению. Картинка почти нарисовалась, но тут же смазалась. Японское лицо Натальи заполнилось чуть заметной досадой, когда позади, в проходе, разделяющем бизнес-класс от эконома, раздался какой-то шум и испуганный крик стюардессы.
Наталья допила последний глоток кофе; аккуратно поставила крошечную чашку на поднос и, не убирая обеденного столика, ловко перетекла в проход. Шум несколько приутих, и Крупина невольно усмехнулась в душе, оглядев, словно со стороны, себя, и грузного толстопузого дядьку, который замер в шаге от нее. Ладная, в брючном костюмчике, японка с волосами, стянутыми на затылке в конский хвост и нереально белым, словно накрашенным кукольным лицом, рядом с верзилой в дорогом костюме, явно сильно подвыпившим (еще и в руках зажата початая литровая бутылка не самого дешевого виски) выглядела ребенком, которого можно было смахнуть одним движением руки. Он и поднял свою толстую и длинную «оглоблю», чтобы нетерпеливо устранить это нелепое препятствие.
