Карамелька от папы Ноэля

Первые снежинки медленно опускались на грязный, влажный асфальт. Ветра не было. Поэтому ни тебе волшебных пируэтов, ни загадочных покачиваний. Строго по прямой. Сверху-вниз. А ведь первый снег должен быть и загадочным, и волшебным. Должен манить и обещать что-то доброе. Но сегодня не манил и не обещал. Просто падал. На капот старых серо-синих «Жигулей». На Серёжкин нос. На коричневую вязаную шапку. Немаркую. Как и положено для зимы. Наташа не сводила глаз с сына. Теперь когда ещё увидит? Малыш переминался с ноги на ногу и бросал косые взгляды в сторону школы. Если опоздает, влетит ему от учительницы. Наташа грустно улыбнулась. Кажется, Серёжка даже не понимал, что не увидит маму несколько лет. Ладно. Чемоданы уложены в багажник. Машина разогрета. Пора ехать на вокзал. Поезд ждать не будет. Ещё раз прижав к груди сына, она зарылась носом в воротник его куртки. Закрыла глаза и протяжно втянула мокрый запах. Постаралась спрятать где-то глубоко, чтобы не потерять в долгом путешествии. Бросив стандартное: «Слушайся бабушку», Наташа села в машину и захлопнула дверь.

Решение уехать работать в Испанию пришло не сразу. Сначала Наташа долго пыталась выбраться из безденежья в родном городе. Вкалывала на износ. Работа воспитателя в детском саду только кажется спокойной. Двадцать пять детей. Каждый со своим характером. Каждому хочется спрятаться куда-нибудь подальше от глаз воспитателя, найти что-нибудь особенное на площадке. И частенько удаётся. Район садика неспокойный. И наркоманы, и алкаши. Всего понемногу. Вот недавно девочка из соседней группы нашла за павильоном использованный шприц и расцарапала подружке щёку. Пришлось тащить ребёнка в поликлинику, сдавать анализы. Слава богу, обошлось без трагедии, но родителей еле успокоили.

А после трудового дня в садике, Наташа бежала в парикмахерскую на углу своего дома и два часа мыла там полы. По воскресеньям разносила политические газеты. Как птичка собирала по зёрнышку. Только зёрнышки так и оставались зёрнышками. А Серёжка рос. И запросы его росли. И уже хотелось малышу не только бананов и конфет в качестве подарка на Новый год, а ещё и приставку, как у соседского Никиты, и мобильный телефон. И это только восемь лет ребёнку. Дальше будет больше. Затрат – да, а вот денег… Не факт. Когда коллега предложила познакомить её с женщиной, занимающейся отправкой людей на работу за рубеж, Наташа, не раздумывая, согласилась.

Поезд из Черкасс вышел вовремя. Вместе с Наташей в Испанию отправлялись ещё две женщины – Алла и Маринка. Попутчицы стелили на тонких матрасах серые простыни, а Наташа исподтишка разглядывала новых знакомых. Рыхлая, всегда чем-то недовольная Алла что-то ворчала себе под нос и брезгливо, двумя пальцами, перекладывала с места на место маленькое вафельное полотенце. Короткие пегие волосы закручивались на её голове в тугие букли, делая похожей на строгих персонажей из советских фильмов. Маринка – полная противоположность Аллы. Стройная, почти юная. Кажется, ей лет двадцать восемь, не больше. Всё как положено блондинке. Круглое лицо, ямочки, приятная улыбка. Была в Маринке какая-то искорка. Чертовщинка, что ли. Наташа перевела взгляд на своё отражение в тёмном окне. Она тоже ещё ничего. Хоть и тридцать четыре года, но не растолстела, как Алла, и не запустила себя. Не красавица, но без мужского внимания никогда не оставалась. Волосы, конечно, тонкие, не то, что у Маринки, но зато пушистые. И глаза у неё красивые. А главное – улыбка. Вот умела Наташа улыбаться загадочно. Прямо Мона Лиза местного разлива.

В привычный шум вагона врезался резкий визгливый голос: «Приготовили билетики!» Открыв сумку, Наташа не глядя вынула свой билет. Двадцать третье ноября две тысячи второй год. До Киева. Потом – до Вены. Из Вены в Болонью. А там и до Мадрида рукой подать.