Высота – несколько тысяч метров над уровнем моря.
Безжизненная скалистая местность.
Чужбина.
Он лежал на краю пропасти, лицом в небо, головой в бездну, ногами в горы, отброшенный взрывной волной из эпицентра боя, ни жив, ни мёртв, бездыханной окалиной войны ожидая её исхода.
Высоко и чисто было небо. Яркое солнце парило в нём. Глаза видели свет.
Детство. Глухой поздний вечер. Призрак радуги в огнях встречных уличных фонарей…
Едино было настоящее и прошлое.
И прорываясь сквозь зной, пыль и тьму рокового дня, отражением бесчисленного множества фонарей воссияла радуга – семь цветов вечного небесного начала открылись перед ним. Весы заколебались. Чаши пришли в движение. Жизнь вступила в противоборство со смертью.
Отчаянно перебирая ногами и руками, сдирая кожу ладоней о камни, извиваясь и скользя всем телом, он пополз прочь от пропасти.
Шёл 1985-й год. Жарким июньским днём накануне грядущего 20-летия гвардии рядовой Ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан Олег Свешников переживал своё второе рождение.
Сборы были недолги. Ввиду исключительной важности задания комбат провожал их лично. Разведгруппа из четырёх человек. Лучшие из лучших в соединении. На счету – не один выслеженный и уничтоженный караван. Сутками ранее границу перешёл очередной – согласно агентурным данным – груженный до отказа оружием, медикаментами, наркотиками и невесть чем ещё. Богаты закрома пакистанских покровителей контрреволюции, пока жива и ядовита гидра, не порастает быльём старинная караванная тропа.
Стоя перед вертолётом, комбат внимательно оглядывал каждого. Четверо бойцов, готовых к прыжку во вражье логово. Маршрут, как всегда, прежний, испытанный – длиною в человеческую жизнь.
Обветренное, обожжённое взрывом фугаса, обычно суровое лицо его, раскрепощено, по-отечески мягко и выразительно.
– Не попасться, выжить, вернуться…, – шепчет он, обнимая своих сыновей.
Предрассветная мгла рассеивается. Натужно вращаются лопасти винтокрылой машины. Четверо занимают места внутри. Пятым – незримой тенью рядом – отец. Комбат.
Летели над самой землёй. Несмотря на ранний час, воздух был уже достаточно горяч и разрежен. Лопасти рубили его на пределе возможного, изо всех сил. И подъёмная сила, держа стальную махину на весу, брала верх над земным притяжением.
Горы, горы, горы… Южный полюс Афганистана. Выжженная солнцем голая пустыня. Царство каменного безмолвия. Кругом ни души.
Обнаружив удобную для посадки точку, вертолёт совершил облёт прилегающей территории, прощупал её своей тенью, сотряс эхом пулемётных очередей, дважды сымитировал приземление и, наконец, убедившись в относительной безопасности, завис в воздухе.
Спрыгнув на ровную размером с пятачок площадку, разведчики сели на корточки. Песок на зубах, гром в ушах, стена пыли перед глазами – волнующий момент встречи с землёй и одновременно немое прощание с пилотами. Буран, рождённый неистовством вращающихся лопастей, поднимаясь, взмыл в небо. Волна воздуха от разогретой до адского жара каменной духовки, смыкая брешь, устремилась вслед за ним. Всё – одни на белом свете. Отныне никто не поможет и не спасёт. Началась автономная жизнь и работа.
Их первым укрытием стала пустая пещера, попавшаяся на непродолжительном пути вниз. Глухая и тёмная, с нависшим над входом массивным карнизом, неприступная снаружи, она походила на сооружённый самой природой ДОТ. Однако обольщаться, несмотря на, казалось бы, вечную гарантию безопасности, было небезопасно. Здесь, в душманском тылу, каждое подобное место, маня всех окрест, грозило стать фатальной западнёй в любую минуту. И потому после кратковременной передышки, переодетыми в национальную одежду местных воинственных пуштунов, крадущимися цепочкой – след в след – призраками, разведчики продолжили движение. Бесценной ношей за плечами одного из них находилось средство общения с внешним миром – советская портативная радиостанция.
