ПЕРЛОВАЯ КАША: ПОРЦИЯ ПЕРВАЯ
ПЕРЛ ПЕРВЫЙ
Ничто так более не угнетает, как безделье. А если к этому еще добавить + 330 по Цельсию, безветрие, одиннадцать часов утра (боже мой, целый день подобной муки впереди), почти полное отсутствие мозгов, тяжелое похмелье, пустые карманы, проблемы с представлением о том, где был проведен вечер и где оставлены кроссовки, единственная не считая носков, могущая быть в наличии обувь, неисправность ближайшего телефона – автомата, нарастающую опухоль в верхней губе, то лучше просто взять да и удавиться где-нибудь в тихом темном углу так, чтобы и не мешать никому и подальше от этого проклятущего солнца. Что собственно Алексей Багаев и собирался сделать. Тем более, что как говорится, не впервой. Как-то на юбилей одной из своих возлюбленных он послал двух друзей с шикарными букетами из 20-ти прекрасных роз. Друзья крепко напились, ощупали и обсосали возлюбленную и ее соседку, а когда возвращались домой, через шаг-два падая в снег, Алексей Багаев, порезав вены, терял так ненужное ему сознание в ванной. Но не дали, обнаружили, вызвали, спасли, откачали, вернули к прежней жизни. А коли к прежней, инциденты повторились. Были и наркотики и полеты с четвертого этажа на шторе, видимо в состоянии крайнего опьянения ошибочно принятую за ковер – самолет. Много чего было. Интересно, сколько еще будет? Да и будет ли? Этот Алексей и сам не знал. Он никогда не знал, что он делает и уж тем более, чем все это обернется. Но были, были люди, которые жизнь человека знали лучше его самого, могли предугадать дальнейшую судьбу по ладоням, по изгибам бровей, да и что там (!), по голосу в телефонной трубке, по промелькнувшему в подсознании образу. И как божье провидение возник перед Алексеем странноватый человек: лет пятьдесят с гаком, гладкая лысина, обрамленная волной несдающихся кудрей, хищный нос, хитроватый прищур вызывающих озноб глаз, нелепый толстый пиджак, выглядывающий из подола короткой уродливого фасона болоньевой (!) куртки, огромный, распирающийся изнутри дипломат в одной руке, драная холщовая сумка с книгами и банкой рыбной консервы сверху – в другой. Создавалось впечатление, что этот тип выпал из другого времени – пространства и еще не успев сообразить куда попал, мнется на незнакомом перроне в поисках нужного поезда в родное никуда. Однако, незнакомец, похоже, неплохо ориентировался в данной ситуации.
– Я знал, что ты придешь. – Многозначительно произнес он и театрально вскинул брови.
Вескость и утвердительность тона незнакомца посеяли окончательный туман в лишенной мозгов голове Багаева. Единственное, что сумел сделать Алексей для поддержания беседы, – опустить на пару сантиметров челюсть. Однако именно это, похоже, и ожидал незнакомец.
– Пошли, у меня найдется для тебя время. – Кивнул незнакомец и, не дожидаясь реакции, зашел в подъезд.
Маленькая, незаметная пружинка распрямила ноги Багаева. Он и сам не заметил, как встал со скамейки и неуверенно шагнул в спасительную прохладу подъезда. Что побудило его это сделать, сказать сейчас трудно. То ли показалось это отчаявшемуся человеку лучшим вариантом, чем суицид, то ли делать было все равно нечего, а может померещилось нечто обнадеживающее в приветливом слове «найдется». «Вдруг нальет, – печально подумал Алексей, – мир не без добрых людей».
Дырка дверного глазка отчетливо выдавала, что в коридоре горит свет. Однако незнакомец не стал ни стучать, ни звонить, а молча без паники, открыл дверь своим ключом и зашел в квартиру. Алексею ничего не оставалось, как двинуться вслед за ним.
Незнакомец потерялся в глубине квартиры, то ли брякая на кухне посудой, то ли распаковывая чемодан (отличить эти звуки Алексей был не в состоянии), а Багаев неуютно топтался на пяточке коридора, не зная как быть дальше. Наконец, откуда-то из глубины квартиры раздался голос, многократно искаженный стенами и дошедший до Алексея в виде нечленораздельного звука. Приняв его за приглашение войти, Алексей попытался снять кроссовки, но бросив это бесполезное занятие, прошел в комнату. Обычный беспорядок холостяцкого угла. Однако, кое-что особенное гость все же заприметил. Едва он вошел, странного вида картонный многогранник, висевший на ниточке у дверцы книжного шкафа, резко повернул в его сторону.
