Часть 1. Гликерия
Глава 1. Ошибка архивиста
Заведующий кафедрой истории Иван Кромин прохаживался по аудитории за спинами трёх новоиспечённых аспирантов.
– А сейчас о теме своей будущей диссертации нам расскажет, нам сейчас расскажет…
Лика ещё ниже опустила голову.
– Якубовская, – тут же объявил он.
Она поднялась со своего места и робко призналась:
– Простите, я пока что не совсем определилась с темой.
– А аспирантскую стипендию успели уже получить? – спросил завкафедрой.
– Да, первую получила, – подтвердила Лика.
– И уже определились, на что её потратить? Можете не отвечать, Якубовская. Зайдёте ко мне завтра.
Лика никогда не помышляла о научной работе и карьере. Поступить в аспирантуру после окончания университета её уговорили в связи с катастрофическим недобором желающих продолжать обучение.
На следующий день она постучалась в кабинет Кромина, вошла и решительно положила на стол заявление.
– Хорошенькая у вас тема, – сказал тот, мельком взглянув на бумагу. – Значит, не желаете больше учиться? Позвольте узнать о причинах. Тоже выходите замуж и уезжаете из нашей северной столицы, как аспирантка Чичкина?
– Меня замуж никто не берёт, – вызывающе ответила Лика. – Просто мне совсем не интересно.
– Не напрашивайтесь на комплимент, Якубовская, – строго заметил завкафедрой. – Если уж эту Чечкину взяли, то вас… Хорошо. И что конкретно вам «совсем не интересно»?
– Писать никому не нужную скучную диссертацию, – объяснила она. – У меня нет ни малейшего желания стать кандидатом исторических наук. Вот зачем мне это, можете сказать? Какие перспективы защита кандидатской мне сулит?
– Никаких, как вы выразились, особенных не сулит перспектив, – согласился Кромин. – Но, если вам всего лишь неинтересно, это ещё не повод бросать аспирантуру. Может, я вас заинтересую хорошей темой? Скажем, она будет звучать так: «Развитие власти в России с 1917–го по 1954–й годы: когда и почему свернули с ленинского курса?».
– Извините, разве это сейчас важно, когда свернули, почему свернули и свернули ли вообще, – заявила Лика. – Не буду ничего писать. Иван Степанович, пожалуйста, согласуйте моё заявление.
– Она уже давно написана, эта диссертация, – задумчиво продолжил завкафедрой. – Моим другом. Его звали Сергей Верещагин. Его за эту диссертацию потом посадили. И он умер в тюрьме в возрасте тридцати двух лет от туберкулёза.
– Если она уже написана, то зачем мне делать это заново?
– И я о том же. Вам её просто нужно переписать в ноутбук и выдать потом за свою. Потратите времени месяц, не больше. Обещаю, что переписывать вам будет очень интересно. И сейчас вас никто за такое не посадит. О том, что это плагиат, будете знать только вы и я.
– Хорошего вы обо мне мнения! – возмутилась Лика.
– Меня тогда тоже вызвали к следователю, потому что мы жили с Сергеем в одной комнате общежития, – продолжил завкафедрой, не обращая внимания на Ликину реплику. – И я подписал бумагу, что осуждаю работу моего бывшего товарища, потому что это псевдонаучный подход, с каким я не согласен принципиально. Он сам меня об этом попросил, предвидя ход дальнейшего развития событий. Ему тоже было скучно, как и вам сейчас, писать диссертацию, основываясь на материалах всех этих совершенно идиотских партийных съездов. Сергей бы вас не осудил. Знаете, ему очень нравились такие девушки, как вы. Он просто умирал по одной очаровательной блондинке, но даже боялся к ней подойти. Она потом стала моей женой. Вот такой я подлец.
Кромин строго посмотрел на Лику.
– Надеюсь, у вас тоже плохое обо мне сложилось мнение, уважаемая аспирант Якубовская?
– Глупо всё как–то. Я не вас имею в виду, а вашего друга. Кому и что он хотел тогда доказать? Зачем это ему надо было, я не понимаю.
