Заполняя пустоту.
Как лучше начать? Мне кажется, что любое начало будет избитым. Была последняя теплая ночь лета. Как такое? Нет-нет. Начало – это ведь самое главное, верно? Именно первому абзацу нужно уделить особое значение. Может начать с чего-нибудь мистического, шаблонно-интригующего? В купе вагона сидел человек. В его остекленевших глазах чернела пустота, на лицо спадали редкие засаленные пряди волос. За окном сгущался туман, окутывая тощие деревья и вышки проводов. Колеса поезда глухо стучали о рельсы, за стенкой говорили люди. Человек из купе не имел родителей, не имел прошлого. Тяжело усевшись в сидение, он хрипло вдыхал воздух, со скрипом выдыхал его через отвисшие сухие губы. На лбу проступили капли пота. Стоило поезду въехать в туннель, и купе затопило желтым светом. Человек равнодушно смотрел на свое отражение; смотрел на бурые щепки гнилых зубов, багровые мешки под глазами и выбоины от прыщей на обвисших щеках. На одной из станций к нему подсела девушка. Он чувствовал, что она рядом. Ноздрями втягивал сладковатый запах ее волос. С трудом перегнувшись, он вытянул из-под ног потертую сумку, а после извлек из нее книгу. Лишь раз он отвел взгляд от печатных слов, взглянул на девушку. От неловкости она улыбнулась, а после отвела взгляд в окно. Неплохо, но все же не то. Слишком уж иллюзорно, чрезмерно утрированно. Но вот, пожалуйста, первый абзац готов. К сожалению, на этом он себя исчерпал.
Был еще вариант, мне он нравится больше. Небольшая притча. У беспокойного прибрежья озера, вода которого темным отражением сливается с ночным небом, одинокий старик тянет лодку к кромке воды. Рядом юлит седой, когда-то золотистый пес, лучший друг старца, его опора и последнее живое существо на этом свете, которое понимает одинокую душу нашего героя.
–Давай, малыш, прыгай. – Сухая рука указывает на место в лодке, – Нам пора, времени почти не осталось. Пес с печалью поглядывает на своего хозяина, мнется на одном месте, а после покорно занимает указанное место. Ладонь скрюченных пальцев ложится на голову собаки. – Молодец, Канопус, умница.
Озеро прихотливо обнимает лодку, весла рассекают толщу воды и толкают ее к горизонту. Мягкое прощание с сушей изводит ветхое сердце. Сердце, которое знало и любовь, и предательство, радость и печаль. Канопус скорбно глядит на разводы, а после, тихо скуля, сочувственно кладет голову на колени старика. Вдали, в свете береговых фонарей стоят люди, машут руками, что-то прикрикивают, плачут, свистят.
– Канопус, ты только погляди, люди все больше похожи на точки. – Устало усмехнувшись, подметил старец.
Весла безвольно повисли по краям лодки, из-за пазухи старик достает трубку, прочищает ее указательным пальцем, а после засыпает изрубленный лист табака. Причмокивая, он выпускает белые облака, а после прискорбно замечает, что людей на берегу совсем не осталось. Именно так представлял свою смерть сельский учитель, но время его пришло, подкралось незаметно, настигло его перед экраном телевизора. И перед тем, как испустить дух, он с сожалением подумал, что так и не завел собаку.
Думаете, я издеваюсь? Отнюдь, это все для дела. Объясню позже, поверьте. Вы еще здесь? Прежде чем писать дальше, я лишний раз намекнул на зачатки воображения, поэтому все ниженаписанное не стоит воспринимать близко к сердцу. А если, упаси Бог, вы узнали в этом себя или своего знакомого, спешу удивленно развести руками. Но хватит игр, все карты на стол. Прежде, чем вы решитесь потратить свое время, задумайтесь о том, что перед вами вовсе не книга, а скорее плод уединенных вечеров. Лично я не претендую на звание писателя, куда уж мне. В некоторых сочинениях школьников, вокзальной макулатуре или любовных романах, есть нечто, что с грохотом разгромит сюжет и посыл настоящего творения. Нет, творение не подходит, само слово обещает ценность.
