То, что нас убивает – делает нас другими!
Ну ладно, я знаю, что Ницше сказал по-другому, но можно я тоже немного пофилософствую тут, ладно?
Мне кажется, я теперь имею на это полное право.
Я выбрала этот ресторан из-за заднего двора на поляне в парке, посреди почти лесных зарослей небольшого участка прямо в столице. Здесь пахнет хвоей и свежестью, от небольшого пруда веет прохладой и ароматом скошенной травы. Маленькие тропы усыпаны с двух сторон полевыми цветами и нежными травинками. Все столы накрыты светлыми голубыми скатертями и сервированы красивым тонким белым фарфором и граненым прозрачным хрусталём.
Ощущение, будто попадаешь в довоенное время, на какую-то писательскую дачу творческой семьи с богатой историей.
Солнечный свет так занятно играет на столе от хрусталя, что я невольно засмотрелась на танцы солнечных зайчиков на столовых приборах и тарелках.
Гости в этот раз не высказывали свое недовольство и не жаловались, что добираться сюда совершенно неудобно и пришлось идти по жаре через целый парк. Даже Сеня пришёл, хотя его вообще не звали.
А всё потому, что на моей фотографии сегодня красовалась маленькая чёрная ленточка в нижнем правом углу.
Моя любимая фотка. Я там скорчила такую рожицу, смотря на которую, невозможно не улыбнуться.
И погода не подкачала.
Отличный день!
– Сень, выходи. Это уже даже не смешно! – я поскребла по двери нашей ванны, но шум воды в ней был настолько громкий, что я даже засомневалась слышит ли он меня вообще.
– А до этого было смешно? – громко спросил он за дверью.
Кажется, мы сидим спина к спине на полу, просто я со стороны прихожей. Сеня закрылся часа два назад, когда я встретила его дома, после длительной командировки, с пачкой справок и увесистой распечаткой найденных чужих историй протекания болезни, подкрепленной исследованиями врачей и каких-то учёных.
– Нет. И не надо. – хихикнула я. – Иначе, не дотерплю до торжественного открытия комнаты.
Щеколда на двери клацнула и он приоткрыл дверь, сдвинув меня по скользкому ламинату. Наружу сразу же вырвался пар и стал разлетаться по потолку коридора.
– Тебе надо в туалет? – спросила появившаяся в проёме рука, я моментально развернулась и схватилась за неё.
– Если это выудит тебя из ванны, то я обязательно что-нибудь из себя выдавлю.
– Так не честно! – мой мужчина, кажется, всхлипывал.
Он хотел было вырваться, но только затащил мою руку в ванную.
– Попытаться закрыть дверь сейчас будет негуманно. – хмыкнула с улыбкой я.
– А зачем тебе рука? Ты же собираешься умереть.
– Но не прямо же сейчас. – улыбнулась я.
– А какая разница? – невесело отозвался мой жених.
– Давай, ты выйдешь, и мы продолжим философствовать на тему посмертно рабочих конечностей, например, за вином.
– Тут даже водка не спасёт. – недовольно хмыкнул он.
– Ну, тебе всё равно придётся выйти. – я сложила брови домиком.
Сеня встал, не выпуская мою руку, и выключил, наконец-то, воду. А потом вышел из распаренной комнаты и крепко зажал меня в объятьях во влажном коридоре.
– Милая, прости, что меня не было рядом почти три месяца. – шепнул он.
– Да, вроде, справилась. – отозвалась я.
– Ты не справилась! Я больше не поеду никуда. – неожиданно захрипел он и по спине от этих звуков побежали почему-то холодные мурашки. – Давай всё обсудим и решим, как действовать дальше. Составим план лечения.
– Я, вроде, объяснила, что не буду лечиться. – запротестовала тут же я, вырываясь из его крепких объятий.
– Это потому, что меня не было рядом!
– Это потому, что процент смертности всё равно высокий! – от моего утверждения, он сжал меня ещё крепче.
– Значит, есть и процент выживаемости!
– Очень низкий, Сень. – я закряхтела от силы его объятий – Там, считай, ноль перед запятой. Зачем мучить себя и тебя?! Я хочу пожить.
