Океан успокоено дышал. Издалека сглаженными гребнями шли волны, словно где-то за выпуклым горизонтом во времена великанов уронили камень такой величины, что волны разошлись от места его падения и целую вечность не могут остановиться.
Молодой помощник капитана Зиг Раушенберг в который раз залюбовался видом бирюзовой вздыхающей массы. Он представил, что волна, только что огладившая бок его корабля, пришла из сказочной страны, где цветут диковинные деревья и поют райскими голосами невиданной красоты птицы, и вечное лето никогда не остывает. Он как наяву увидел разноцветный солнечный мир, в котором ему хотелось бы очутиться. Но не одному, а как Адам и Ева в кущах рая, – вдвоём с любимой.
Молодой человек прислушался к словам знакомой с детства протяжной песни, что напевал матрос, штопавший рядом с мачтой запасной парус.
«Защити мою Гретхен, мой бог!
Сбереги от цепей и тревоги.
Верю, скоро на милый порог
Приведут меня снова дороги.
В деревянных своих башмаках
Выйдет Гретхен встречать моряка.
Да сияет огонь маяка
В тихой бухте.
Защити мою Гретхен, мой бог!
Год – не повод для нашей печали.
Корабли повернём на восток,
Мы не зря паруса поднимали!
В деревянных своих башмаках
Выйдет Гретхен встречать моряка.
Да сияет огонь маяка
В тихой бухте».
– Мой милый будущий капитан Зиг! – девушка подошла неслышно и прикоснулась к ладони Зига, лежавшей на бортике ограждения.
– Доброе утро, Тильда, жена моя! – мужчина радостно обернулся, обнял высокую стройную девушку с волосами цвета спелой пшеницы, заплетёнными в две толстые косы. Её удивительно голубые огромные глаза на слегка удлинённом лице смотрели насмешливо, как обычно. Губы Тильды были немного полными, не яркими, но такими притягательными…
Девушка ловко вывернулась из объятий молодого человека:
– Вот как? Ты уже называешь меня женой? С каких это пор я ею стала? – притворно возмутилась она, воинственно уперев руки в бока.
Зиг с восхищением заметил, как её атласное синее платье подчёркивало нежность светлой кожи и желтизну волос, обрисовывало полную девичью грудь, ему ещё больше захотелось прижать Тильду к себе и не отпускать никогда и ни за что.
– Как же ты мне нравишься, моя морская Валькирия!
– Это не повод торопиться. Вот сойдём на берег…
– Мой Бог! Я готов сам дуть в паруса подобно греческому Борею, только бы поскорее добраться до него! До нашего с тобой берега…
– Кхе-кхе! – громкое хриплое покашливание раздалось рядом.
На палубе стоял капитан Вальтер Клаус, широкое обветренное лицо его, окаймлённое ровно постриженной чёрной бородой, казалось суровым.
Молодые люди отскочили друг от друга. Тильда Клаус спряталась за парня, торопливо вытерла губы. Она выглянула из-за спины вытянувшемуся Зига и невинно улыбнулась отцу, только смех никак не хотел уходить из её глаз:
– А… а мы разговаривали о свадьбе. В каком платье я буду на венчании, в таком синем, с белым кружевным воротником…
– Вот уж не думаю, что моего помощника интересуют такие вещи! Ты глазками-то не моргай! Меня этим не обманешь! – недовольно прохрипел капитан Клаус, тыкая пальцем в сторону дочери. – Марш на камбуз! И чтобы к обеду был пирог! Смотри у меня! Доннер-веттер-тойфель!
– Конечно, папочка! – Тильда чмокнула грозного капитана в висок и убежала. Ей самой ужасно хотелось накормить драгоценных мужчин чем-то очень вкусненьким.
Сдвинув брови, капитан Вальтер Клаус посмотрел, как дочь спустилась вниз по трапу, потом повернулся к стоящему навытяжку помощнику, оглядел его подозрительно, будто искал к чему придраться. Двадцатилетний, одного с ним роста, парень был действительно хорош, да к тому же чрезвычайно аккуратен. После ночного шторма он уже успел переодеться и побриться, хотя вряд ли спал хотя бы час за последние двое суток. Про таких говорят: «In Rick und Schick» – в полном порядке.
