Когда на лес опускаются сумерки, он становится очень неуютным местом. А уж ночью соваться в лес и вовсе незачем, там реально страшно. И если двое мужчин встретились под пологом леса поздним вечером, найдя каким-то образом в темноте условленное заранее место, то у них имелась для этой встречи очень важная причина.
Впрочем, этих двоих лес не пугал. За последние месяцы они исходили его вдоль и поперек. Так что теперь им была знакома тут каждая травинка, каждый кустик и каждое деревце.
– Хозяин, – произнес один голос – низкий и грубый, в котором, однако же, слышалось неподдельное волнение. – У меня есть неприятные новости. Боюсь, что весь наш с вами план под угрозой.
– Не время распускать нюни. Говори прямо, что случилось?
Второй голос звучал совершенно иначе. В нем слышались плавность и напевность. Так разговаривают хорошие певцы, даже в разговоре они словно бы поют. И в то же время в этом голосе звучали властные нотки, которых и в помине не было у первого собеседника.
– Конечно, я все скажу, – засуетился и залебезил первый голос. – Проблема у нас, решить ее требуется.
– Сам не можешь?
– Сам я боюсь. Но вам я помогу всем, чем смогу.
– Вот и хорошо, – повеселел второй голос. – Вдвоем мы с тобой с любыми трудностями справимся.
Но недолго ему пришлось веселиться, потому что первый голос как-то потускнел и, заикаясь, пробормотал:
– Только…
– Что?
– Проблема-то больно сложная.
– Говори уже, что случилось! – стал терять терпение второй голос.
– Парень тут один ходит.
– Ну и что? Пусть себе ходит! Мало ли бездельников по округе шляется!
– Так он не сам по себе, он с картой ходит.
– С какой картой? У нас никаких карт не было! Тот план, что старикашка начертил в своих записках, он не в счет. По нему вовек ничего не найти. А карты не было.
– То-то и оно, у вас не было, а у него имеется.
– Откуда она могла появиться, ты знаешь?
– Догадываюсь.
– Так говори, дурья твоя башка!
– Уж я и так стараюсь, чем могу, вам помогаю, – заканючил первый голос жалобно. – А вы все недовольны.
– Говори про карту, которую у парня видел.
– Уж не знаю, где он ее раздобыл, а только мне самому мой дед сказывал, что в тридцатых годах сюда много энкавэдэшников приехало. И всю округу они возле имения изрыли. Народ разное придумывал, а только я полагаю, что это они ваше имущество разыскивали.
– Безуспешно, я надеюсь?
Голос дрогнул, на мгновение потеряв и свою напевность и плавность. Заскрежетал, словно металл по металлу. Но собеседник поспешил его успокоить:
– Коли нашли бы, так уж всем было бы известно. Небось, ящики те не утаишь. Много их было. А копали наши же мужики. И все живы после этого остались, к семьям вернулись, и никто из них ни о чем таком не заикался. Даже по пьяни!
– Да, это серьезный аргумент, – усмехнулся второй голос, но тут же посуровел вновь. – Значит, ты думаешь, что карта у парня с тех пор осталась?
– Уж не знаю, что и думать, кто ему эту карту передал, тоже понятия не имею, а только на карте этой все-все ходы отмечены. Даже те, о которых я сам и понятия не имел до того.
– А ты, выходит, с парнем этим подружился? – с живостью воскликнул второй голос.
– Он мне подработать предложил.
– И ты согласился?
– Вас сначала решил спросить.
– Правильно решил, – одобрил начальственный голос. – Ты, друг мой драгоценный, сюда слушай. Мы с тобой с этим пареньком вот как поступим…
И опустившаяся на двух заговорщиков ночь покрыла остаток разговора кромешной тьмой.
