Ночь. Полная луна освещала Таёжный – крошечный городишко, со всех сторон окруженный тёмной тайгой. На окраинах города виднелся большой котлован, уродливые здания рудника и небольшого аэропорта, длинные строения фермы. Через рудник тянулась, исчезая в лесу, тоненькая тёмная ниточка – железная дорога. Снег блестел на крышах домов, из печных труб столбом струился дым. В центре города, среди деревянных домов, гордо возвышались четыре старые пятиэтажки.
В окне одной из пятиэтажек горел приглушённый свет. Здесь, при мягком свете лампы, за столом сидела Настя Казакова – худенькая темноволосая девушка. Перед ней на столе лежали учебники, пособия и стопки тетрадок. Настя проверяла тетрадки и перекладывала их из одной стопки в другую.
Рядом со столом стояла кровать, в которой спал Данил – сын Насти, пухлый шестилетний мальчик. Ребёнок тяжело дышал во сне, часто кашлял и шмыгал носом.
Настя с тревогой посматривала то на Данила, то на большие настенные часы, затем снова возвращалась к своей работе. Напряжение нарастало, Настя всё больше горбилась, прижимаясь к письменному столу, её руки дрожали.
Раздался негромкий звон, Настя вздрогнула, оглянулась, и немного успокоилась – это часы пробили двенадцать. Девушка снова сгорбилась над столом, сложила руки в молитвенном жесте, тихо шепча про себя: «Пожалуйста, пожалуйста. Пусть всё будет хорошо. Пусть обойдётся. Пожалуйста, я так устала. Пусть всё будет хорошо. Я устала, не хочу больше. Не хочу…». По щекам её бежали слезы.
Из подъезда раздался грохот, и звон бьющегося стекла, затем громкий стук в дверь. Настя обреченно вздохнула, вытерла слёзы и вышла из комнаты. Девушка вышла в коридор, включила свет, посмотрела на себя в большое зеркало, висевшее рядом с прихожей, и горько вздохнула.
– Открывай, курва!!! – послышался из подъезда хриплый мужской голос, и в дверь снова застучали.
Девушка открыла дверь и отошла, впуская мужа. Андрей Казаков – высокий темноволосый мужчина, крепкого телосложения, шатаясь, ввалился в квартиру. Он был пьян настолько, что с трудом стоял на ногах, одежда на нём была мокрой и грязной. Мужчина, напряженно сопя, обвёл злым взглядом коридор и посмотрел на Настю. Девушка чуть склонила голову, стараясь не смотреть мужу в глаза.
– Чё так долго, сука? Открыть не могла? – мужчина засопел сильнее, со злостью глядя на жену.
– Извини, Андрюша – не поднимая головы, ответила Настя. Девушка изо всех сил сдерживала слёзы.
Андрей отвёл глаза от жены и начал расстёгивать пуховик. Пальцы его не слушались, пуховик никак не расстёгивался. Наконец, рассердившись, мужчина с силой дёрнул за полы одежды. Послышался треск рвущейся ткани.
– Тихо, тихо, дай я расстегну, – девушка подошла к мужу и, по-прежнему, не поднимая глаз, попыталась аккуратно расстегнуть молнию на куртке мужа.
– Отвали! – Андрей с силой оттолкнул жену и снова дёрнул за полы пуховика, напряженно сопя. Одежда поддалась, и Андрей сорвал с себя куртку. Мужчина откинул порванный пуховик в сторону и, тяжело привалившись к стене, неуклюже стряхнул с ноги валенок.
Настя с ужасом наблюдала за Андреем. Стряхнув с ноги второй валенок, муж гневно посмотрел на жену:
– Чё уставилась? Не видишь, куртка упала? Подняла, быстро!
Настя, глотая слёзы, подняла с пола пуховик и аккуратно повесила на плечики в прихожей. Андрей, шатаясь, подошёл к вешалке, снял с неё пуховик, осмотрел его, после чего ткнул рваной курткой в Настю:
– И чё ты повесила, курица? Не видишь, зашить надо! В чём я завтра на работу пойду, сука?
Настя взяла пуховик и, не сдержавшись, всхлипнула. По её щекам потекли слёзы. Андрей ещё больше распалился:
– Чё, сука, ревёшь? Плохой стал?
– Всё в порядке. – Настя взяла себя в руки и вытерла слёзы. – Ты кушать будешь?
