Книга несчастных случаев

© Саксин С.М., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

А, пропади все пропадом, эту книгу я посвящаю себе!

– Отец – это неизбежное зло, – сказал Стивен, борясь с чувством безнадежности.

Джеймс Джойс. Улисс

Пусть силы зла заблудятся по пути к твоему дому.

Джордж Карлин

Эдмунд Уокер Риз любил числа. Он не был ни финансистом, ни математиком, а был человеком наипростейших интересов, но вот сейчас в ИЗШ Блэкледж – в исправительном заведении штата – он сидел, пристегнутый к электрическому стулу, и перебирал числа.

Сюда его привели три тюремщика.

По пути они прошли мимо семерых других смертников, каждый в камере-одиночке.

Палач будет один: безликий, он щелкнет рубильником, который положит конец Эдмунду Ризу.

Времени было десять часов утра. Вторник, второй вторник марта 1990 года.

(В конце концов, время – это тоже числа.)

Но оставались еще детали, которых Эдмунд не знал, поэтому он спросил того тюремщика, что постарше, который разрезал ему на лодыжке штанину тюремных брюк, чтобы обеспечить место для электродов. (Ногу уже побрили сегодня утром, непосредственно перед тем, как Эдмунд Уокер Риз – Эдди для друзей, каковых у него не было ни одного, – поел в последний раз в жизни, съев миску простой куриной лапши.)

Тюремщик, которого звали Карл Грейвз, носил бакенбарды, седые и растрепанные, похожие на клочья тумана, прилипшие к щекам. (Хотя основная часть волос была темной, еще не тронутой возрастом и не лишившейся окраски.) Ему было далеко за сорок, быть может, даже пятьдесят с небольшим, Эдмунд затруднялся сказать точно. В его дыхании чувствовался слабый перегар: дешевый виски, рассудил Эдмунд. Карл никогда не напивался, но постоянно был в подпитии. (И еще курил, хотя сейчас виски полностью перебивал запах табака.) Именно из-за алкоголя Грейвз все время пребывал где-то между усталостью и раздражением. Но притом виски также делал его честным, и потому он нравился Эдмунду. Ну, настолько, насколько ему вообще кто-либо мог нравиться.

– Поосторожнее с левой ногой! – с укором произнес Риз, обращаясь к тюремщику. – У меня там рана.

– Это где тебя зацепила та девчонка? – спросил Грейвз.

Но Риз пропустил его вопрос мимо ушей.

– Дай мне еще что-нибудь, еще чисел, – сказал он. – Сколько вольт в этом стуле?

– Две тысячи. – Шмыгнув носом, тюремщик выпрямился.

– Размеры знаешь? Вес, ширина и все такое?

– Не знаю, и мне на это наплевать.

– Зрители будут? Сколько?

Грейвз повернулся к окну, лицом к которому сидел Эдмунд: окно было закрыто металлическими ставнями.

– Сегодня зрителей много, Эдди. – Тюремщик назвал его так, хотя они и не были друзьями ни в коей мере, но Эдмунд не стал возражать. – Похоже, люди жаждут увидеть, как тебя поджарят.

В глазах Карла Грейвза, подобно спичке, вспыхнула жестокость. Эдмунд ее узнал, и она ему понравилась.

– Да, да, – сказал он, не в силах скрыть свое раздражение. У него зудела кожа, подбородок свело от напряжения. – Но сколько? Точное число, пожалуйста.

– Двенадцать человек за этим окном. Шесть частных лиц, приглашенных по распоряжению губернатора штата и директора тюрьмы, и шестеро журналистов.

– И это все?

– Есть еще те, кто смотрит по видео. – Карл Грейвз указал на видеокамеру в углу, своим бдительным немигающим глазом пристально наблюдающую за стулом, словно опасаясь пропустить то, что сейчас произойдет. – Тридцать человек.

Риз выполнил вычисления.

– Сорок два. Хорошее число.

– Разве? Впрочем, как скажешь.

Грейвз отступил в сторону, освобождая место второму тюремщику, здоровенному шмату мяса с коротким «ежиком» на голове, словно обработанным газонокосилкой, который, кряхтя, встал и принялся закреплять электроды на обритом наголо черепе Эдмунда. Карл снова шмыгнул носом.