Эта книга – не простая. Это ваш персональный оберег. Мария Семеновна провела особый обряд, и теперь книга, как говорят, «заряжена».
Ночь и день молилась она в уединении, потом вышла и сказала: «Я не Исус[1] Христос, чтобы чудеса творить, и не Приснодево Мария, и не угодник. Умею очень немногое. И чего сама умею, то и другим передам. Чтобы людям посветлее было в мире этом жить. Книгу я осветлила, зарядила то есть. А сейчас ставлю я последний “замок” на таинстве этом».
После рукопись книги трижды перекрестила двоеперстным старообрядческим знамением,[2] положила на нее обе руки (правую поверх левой) и сказала:
Отныне и во веки веком, книга сия нарекается защитником и помощником любому-каждому, кто к ней обратится. Кто книгу сию в руки возьмет, в дом внесет, кто по книге сей делать будет, о хворях-печалях забудет, счастье-удачу раздобудет. Ныне и присно и во веки веком. Аминь. Аминь. Аминь.
Потом Мария Семеновна быстро трижды перекрестилась на красный угол, прочитала шепотом «Отче наш», затем вышла в сени, подошла к рукомойнику и подставила руки воде, приговаривая:
Уходи с водой, уходи с бедой, с помыслы, потуги, недуги, недруги, похотение, нехотение, повреждение и нехождение. Вода в землю, дух в небо. Аминь. Аминь. Аминь.
Затем вытерла руки льняным полотенцем, еще раз перекрестилась, прижала к глазам ладони, затем отняла их от глаз, с силой стряхнула и плюнула через левое плечо со словами:
Кыш! Кыш!! Кукиш!!!
Я видела все, что происходило, поскольку Мария Семеновна не закрыла дверь из сеней в горницу. Когда она вернулась, я спросила ее, что она делала. Мария Семеновна сказала мне, что произвела специальный «сброс», чтобы ей «не прилетело» за «делание не по чину». Я попросила ее объяснить, что это значит. Мария Семеновна ответила: «Сейчас в городах развелось всяких заряжальщиков, которым только деньги неси – и они что угодно зарядят на что угодно. Кто им в этом помогает и помогает ли кто вообще – я того не ведаю. А знаю другое. Право вещи направлять на помощь людям и защиту есть только у святых. Но в случаях, когда очень нужно, можно преступить закон. А у нас с тобой как раз такое дело. Надо дать людям истинного заступника. А то нужду чувствуют, обращаются невесть к кому и невесть что получают. А теперь у них будет настоящее обережное, к которому ни лукавый, ни сподвижники его касательства никоего не имеют». «Так если ты слова специальные знаешь, заряжающие предметы, значит, можно это делать?» – спросила я. «В том и дело что нельзя. А слова те даны как потаенное знание, чтобы обращаться к нему, только когда иного не дано. Но за то наказать могут, если нет специальной защиты. А если она есть, то нужно потом все равно смыть с себя». «А у тебя есть специальная защита?» – снова спросила я. «Да, она в роду нашем поставлена семь колен назад. А ставил ее, говорят, ученик протопопа Аввакума дьякон Феодор, который за старую веру в Пустозерске живьем сгорел вместе с протопопушкой и попом Лазарем. И с тех пор у нас, Федоровских, есть защита и дозволение благословлять вещи на помочь и оберег людям», – сказала Мария Семеновна. «А если я расскажу, как ты книгу нашу “заряжала”? Можно об этом читателям знать?» – «Худа не будет, а станут они книгу чтить особо. Расскажи». – «А ну как кто-то захочет, как ты, что-то “зарядить”?» – «Дурачком будет. Потому как не ведает, что и как делать. Ты ж видела только, как я руки клала, и слышала, что говорила. А что при том думала и о чем внутри себя просила, о том тебе незнаемо. А я не скажу, это есть потаенное. Так что не выйдет у другого ничего. Не стоит и пытаться».
«Так получается, Мария Семеновна, что, только книгу купив и в дом принеся, каждый уже себе защитника получает?» – «Так и есть, Ирина. Потому что заговоры-то мы даем, но это полдела. Потому что каждый сам должен тогда себе защиту обеспечить, используя те формулы заговорные, что в книге найдет. А если у человека энергии мало? Если порча выела ее, как змея подколодная? Если же человек книгу, на которую сделано, возьмет, то ему моя энергия передастся. И сможет он свернуть горы и одолеть свои беды и невзгоды». – «Мария Семеновна, а ничего, что ты руками касалась только рукописи и на нее наговорила? Будет ли сила у книги печатной?» – «Так я ж Слову, воплощенному в книге, силу дала. Оно ее в себя и вобрало. Слово стало сильным, не бумага. Слово свою силу человеку, который его прочитает и произнесет, передаст. Любая книга, где то Слово напечатано, будет светиться его светом, мрак вокруг себя рассеивать, нечисть отгонять, покой оберегать».
