Воин.
24 августа, 01:13.
Ночь. Чернота повисла над землёй. Она выползла из темных подвалов и подворотен и заполнила полмира. Казалось бы, всего лишь полуоборот планеты вокруг оси, а какая разница между двумя мирами: дневным и ночным. Голубое небо, граница Земли, гарант того, что люди – цари природы; и бескрайняя тьма, где чувствуешь себя соринкой в глазу, жалким ничтожеством один на один с окружающей твой мир Темнотой. Она была бы абсолютной, если бы не полная луна – негатив огромного зрачка, гипнотически глядящего из Тьмы. Волки, вероятно, видя над собой зрак луны, воют, чтобы спугнуть этот глаз, заставить его моргнуть или отвести взгляд. И чем больше страх, тем громче вой-молитва. Но волки в лесу, а здесь меня окружают погруженные в ночь «хрущёвки», столбы со слепыми фонарями, да насаждения лип и тополей, создающие густую чёрную тень. И есть ещё сущности под полной луной куда более опасные, нежели волки. В лесу этих сущностей нет, они здесь – в городе.
Я стараюсь придерживаться теней под деревьями, и, одетый во все чёрное, сливаюсь с ними. В этих тенях копошится много всякой нечисти. Кишат. Но мне они не страшны. Наоборот, они бегут, и прячутся от моего взгляда, испуганно высовывая свои рыльца из–за древесных стволов и кустов. А все потому, что я их вижу, знаю об их существовании. Обычному человеку очень опасно ходить ночью в тени. Особенно пьяному. Скачут по бедняге бесенята мелкие, с ладонь. И пока скачут, потихоньку растут. Если я в такие моменты случаюсь рядом, то пьянчужке повезло: я бесов отпугну и доставлю его домой. А если не случусь…
Бывает, падает пьяный без памяти. Тут бесенятам – раздолье. Такую они на нём чехарду разведут, такой хай устроят. Прыгают, визжат, кличут беду. А беда недалеко ходит. Не успеешь моргнуть, а мелкие твари зазвали бесов покрупнее: к этому проспиртованному телу подходит несколько молодых волчат – парней юношеского возраста. И у каждого на шее по бесу с крупного кота сидит, прорастают сквозь них корнями. Науськивают этих недорослей на тёмные дела, от которых растут и прорастают в людях.
И тут появляюсь я. Во всем чёрном. На лице чёрная вязаная шапка с прорезями для глаз. Из-под чёрного капюшона с темечка надвигаю на лицо белую венецианскую маску. Очень эффектная вещь – белая венецианская маска на фигуре в чёрном. Тем более, что глаза вырезаны большие треугольные, как у инопланетян из фильмов. Это для того, чтобы маска не мешала осмотру, и для пущего эффекта. В такие моменты я невольно представляю себя голливудским суперменом, становится даже смешно.
В лучшем случае хулиганы с мелкой нечистью на загривках от одного моего вида разбегаются в жутком страхе. А есть экземпляры побольше и понаглей, которые сомневаются в серьёзности моей фигуры и пытаются смеяться и качать права. Таким необходимо давать по рогам. Для этого имеется у меня некоторый арсенал.
Во-первых, это тычковый нож. Он пристегнут к щиколотке. Его удобно достать, сжать в кулаке. Вреда он много не принесёт, и хорошо. Зачем мне причинять большой вред этим отморозкам. Но больно им точно будет. Через боль и покаяние уходят бесы из людских душ.
Во-вторых, кастет, что я нашёл в парке. Обронил, наверное, какой-то гопник в бурные девяностые. При виде такого инструмента пропадает желание пробовать его действие на собственной шкуре. Его наполовину сточенные конусы своей отчётливой откровенностью вызывают мурашки при одной только мысли о соприкосновении с этой штукой.
А для особо круторогих у меня есть алюминиевая бейсбольная бита. Она обмотана чёрной тканью для маскировки, и чтобы не сильно калечить пациентов. Есть ещё и другие мелкие примочки, рассованные по многочисленным карманам. Но эти инструменты у меня скорее для психологического эффекта. Я их ещё по серьёзному ни разу в ход не пускал, кастет использовал, когда больше трёх человек, когда некогда возиться. А так хватало только показать мои игрушки. Да и ногами-руками я достаточно наловчился махать ещё в юношестве на секции рукопашного боя. С этими бесенятами я справляюсь на раз.
