– Надя! Ты когда-нибудь видела, как должен выглядеть нормальный английский газон? – устало-раздраженный женский голос с плаксивыми нотками словно призывал в свидетели всех и вся. Даже не глядя на упомянутый газон, можно было предположить, что, по мнению говорившей, он не нормальный и не английский. И, учитывая трагический надрыв в интонациях, вероятно, и не газон вовсе.
– А то как же? Нам-то, хохотухинским, и не видать аглицких газонов! Да мы на них выросли, можно сказать, и с козьим молоком впитали ихние интерьеры! – в сердцах пробормотала не менее раздраженная собеседница, от души добавив пару непечатных конструкций, выражающих весь спектр эмоций местной жительницы деревни Хохотухино по отношению к барским замашкам городских.
– Что ты там бормочешь? Я тебе деньги плачу, между прочим! А ты мне лужайку испортила. Тут вчера были голубенькие цветочки! Где они?
Смачным шепотом удачно срифмовав в пространство ответ, Надя елейным голоском, словно успокаивая буйного пациента или неразумное дитя, громко ахнула:
– Как? Нету цветиков? Как же так? Не иначе улитки съели. Но вы, Диана Аркадьевна, не блажите. Я новые посею. Непременно сию минуту посею, раз без них никак.
– «Не блажите», – оскорбленно передразнила Диана Аркадьевна. – Перестань так со мной разговаривать. Почему трава криво пострижена? Ты чем стригла?
– Ножницами, – подобострастно сообщила Надя и, подумав, добавила: – Маленькими такими.
– Какая дикость! – простонала Диана Аркадьевна. – Тебе косилку купили специальную! Какими ножницами?
– Так сейчас ребятенок спит! Куды ж я с тарахтелкой вашей полезу! А до обеда вы спите! – рявкнула Надя, утром без зазрения совести презревшая импортный агрегат и скосившая «лужайку» обыкновенной косой.
– Клумбу надо переделать, – неожиданно перескочила на другую тему хозяйка. – У нее вид неэстетичный. Вон те оранжевые цветы не гармонируют с общим фоном.
– Выдеру к чертям…
– Надя! Их надо пересадить вон туда, к голубым!
– Пересажу, – покладисто согласилась Надя.
– И добавить красненького, мне кажется, не помешает…
– Добавлю!
– И…
– Все сделаю в лучшем виде.
– Корни не повреди…
– Да ни боже мой, – убедительно затрясла головой Надя, мечтая об одном – чтобы хозяйка от нее наконец-то отвязалась.
– Да, у нас сегодня будут вечером гости. Накрой стол парадным сервизом.
– Опять этот проглот заявится? – неодобрительно констатировала Надя.
– Артур Константинович – уважаемый в обществе человек! – взвизгнула хозяйка. – Не смей!
– Да уж, продукты ваш уважаемый метелит, как с голодного острова, только дай. Да и до дамского пола не дурак, – хмыкнула собеседница, сдобно колыхнув полным телом, затянутым в цветастый сарафан. Она была абсолютной противоположностью хозяйки: субтильной дамы, похожей на слегка состарившуюся, но красивую куклу. – То-то его у Тараторовых уважили, что вчера с бланшем пришел.
– Прекрати распространять грязные сплетни! – возмутилась Диана Аркадьевна и тут же заинтересованно добавила: – А он сказал, что девушку от хулиганов на станции спас.
Ответом ей послужил душевный басистый хохот Нади:
– Да ему папаша Тараторов засветил. Вот не знаю только, с дочкой он вашего уважаемого застукал или с женой.
Последний комментарий был произнесен с явным сожалением.
– Но орал на всех – жуть. Вчера же днем и уехали всем семейством. Так что кормить-то его сегодня будем или поостережетесь? – с невинно-наивным любопытством завершила повествование Надя. – Не ровен час, Максим Михайлович приедут. У них-то рука тоже небось тяжелая.
– Не болтай ерунды, – покраснела хозяйка, но задумалась. То ли о «проглоте», то ли о возможном приезде мужа, то ли об обоих сразу.
Легкую занавеску лениво теребил теплый июньский ветер. Тонкий тюль, усыпанный легкомысленно-деревенскими цветочками, пронизывали ласковые лучи обнаглевшего от собственной власти солнца.
