То ли с неба звон, то ли с земли…
Каждый день утром и вечером, в праздники и в дни печали, с раннего детства и до смертного часа русский человек слышал колокольный звон. Для всех людей, независимо от их положения и состояния, голос Церкви – голос Православия – звучал одинаково. Наверное, потому колокольный звон и стал глубоко национальным явлением. «Во дни торжеств и бед народных» пробуждался «колокол на башне вечевой». Тревожным набатом поднимал народ всполошный колокол – вестник беды. Торжественный, светлый звон благовестил о великих церковных праздниках, звон колоколов-благовестников звучал как глас неба. И вся повседневная жизнь русского человека строилась под церковный перезвон.
В народе с гордостью говорили, что в нашей древней столице «сорок сороков» церквей. Всех приезжающих в город прежде всего удивляло проникновенное звучание бесчисленных колоколов.
«Как у океана, у нее есть свой язык, язык сильный, звучный, святой, молитвенный!.. Едва проснется день, как уже со всех ее златоглавых церквей раздается согласный гимн колоколов…» – писал в 1834 году М.Ю. Лермонтов.
А графиня Е.Ростопчина была уверена:
В Москве отрада лишь одна
Высокой прелести полна:
Один глагол всегда священный,
Наследие больших времен,
И как сердцам понятен он,
Понятен думе умиленной!
То – вещий звон колоколов!
Знакомый звон, любимый звон,
Москвы наследие святое,
Ты все былое, все родное…
Звонари-виртуозы, владевшие искусством колокольного звона в совершенстве, извлекали такие звуки, перезвоны, переливы, создавали такие мелодии, которые проникали в сердце, согревали душу нашим православным родичам, они считали, что звон колоколов – «Божий глас». Москвичи понимали язык колокола, даже по звуку различали их, по манере исполнения узнавали звонаря.
Не спали, видно, звонари! —
Над Русью колокольный звон катился,
Сон мертвых охранял с зари и до зари,
В живые души благодатью лился.
Глас Божий, глас народа, вещий глас —
Так на Руси колокола тысячелетье звали.
Они звонили в праздник и в недобрый час,
И дела важного без них не начинали.
Ирина Панова. Полнолуние
У Пушкина – обыденная, само собой разумеющаяся деталь начала московской жизни Татьяны: «И ранний звон колоколов, предтеча утренних трудов, ее с постели поднимает». А ведь она приехала в Москву на «ярмарку невест», и особых трудов, тем более с раннего утра, не предвидится…
* * *
Более тысячи лет тому назад колокола вошли в русские храмы. К этому времени они уже прошли довольно длительный путь развития в странах Западной Европы. Размер колоколов Древней Руси домонгольского времени соответствовал западноевропейским колоколам романского периода. Примерный вес колокола, датируемого концом XI – началом XII века, фрагменты которого были найдены при раскопках в Переяславле Хмельницком, судя по всему, изготовленного русским мастером, составлял приблизительно 180 кг (5 пудов).
Минуло несколько столетий, и в XVII веке колокольнолитейное искусство в России достигает самых высоких вершин. Русские колокола славятся отделкой, неподражаемым звоном.
Самые высокие колокольни готических соборов, построенные еще в XIII–XIV веках, возвышаются более чем на 100 м (например, высота башен, в которых размещаются колокола Кёльнского собора, составляет 157 м).
В России самые красивые и совершенные по архитектуре храмы и колокольни. И у нас же – непревзойденные по мастерству звонари, постигшие все тонкости колокольного музыкального искусства.
Убедительно звучит версия Н.И. Оловянишникова, высказанная в 1912 году, как происходил сам процесс распространения колоколов на русской земле: «…В России колокола не скоро вытеснили древние била, может быть, в силу известных традиций или даже народных суеверий; недаром Антоний говорит, что “било же держат по Ангелову внушению, а в колокола латыне звонят”.
