Глава 1. Которая может оказаться и последней, если осёл решит умереть голодным
Два огромных хрустальных бокала с изумительно чистой водой стояли на паркете. Шел четвертый день моего заточения. Если правда, что человек без воды может прожить четверо суток, то это – последний день, что успокаивало, но не радовало.
Любовался на бокалы с красными черепами в неверном колеблющемся свете лампады и выбирал между жизнью и смертью. Появились они ночью, когда я спал. Возможно, что в один из бокалов Он положил яд, например, цианид. Запаха миндаля, однако, не было. От грубо нарисованных черепов приятно пахло губной помадой. Кто из моих троих друзей «Он» – я тоже должен выбрать. Того, кто пробрался ко мне в дом и вырубил ударом по башке уже на второй день пребывания в родном городе моего детства.
Грубо и неинтеллигентно!
Но почему не убил? Зачем затащил в эту камеру без окон и приковал двухметровой цепью к крюку, вбитому в пол напротив двери? Где, в чьем доме находится эта странная комната? Впрочем, зачем мне теперь это? Разве знание имени убийцы поможет выбраться на свободу? Сейчас надо думать о возможных вариантах освобождения. Несколько сотен уже мною были рассмотрены, разжеваны и выплюнуты, как безвкусная жвачка.
Однако пить хотелось больше, чем жить.
Итак, три варианта: яд в одном из бокалов, отравлена вода в двух, яда нет вообще. Ослу, который стоял между двумя стогами сена, было легче, – он выбирал между двумя удовольствиями.
Сухой кашель и рези в животе мешали думать. Он способен на любой из этих вариантов. Теперь я в этом нисколько не сомневался. Но, – какой выбрал для меня?
В принципе, в моем положении это не так уж важно. Ну, угадаю я и выпью воду без яда. И что? Проторчу здесь еще четыре дня. Это ничего не изменит, так как Он тут же придумает и поставит спектакль с другим вариантом моей смерти. Положит, например, две бутылки с газировкой. Холодненькой, шипучей и с кислинкой. Ни о чем, кроме воды, думать не хотелось.
Дикая мысль резанула воспаленное сознание. Как же я раньше не догадался? Все, что происходило в этом богом забытом городке, действительно напоминало театральное действо. А Он – просто Постановщик! Режиссер смертельных спектаклей.
Вот почему Он меня позвал – ему нужен зритель! Но не простой, а способный достойно оценить его режиссерский талант.
А может Она, а не Он? Нет, это было бы слишком ужасно. Даже для меня, закаленного в криминальных битвах.
Если короля играет свита, то режиссера – зритель! И чем выше уровень, тем лестнее его мнение для постановщика спектаклей. Вот теперь многое прояснилось.
Но если со зрителем ясно, то с режиссером – нет. Есть только одна уверенность – Постановщик является хозяином дома, в котором я сейчас заперт.
Дом мне не знаком. Вернее – не знакома комната, в которой нахожусь. Она может быть в домах любого из трех друзей. Мысли, покружив среди все более фантастических вариантов освобождения, опять вернулись к убийце.
Выбор-то, в общем, невелик. За неделю до Нового года сообщение по Интернету прислал мой старый друг и одноклассник Женька Попов, программист в местной администрации. В этот же день позвонил бывший сокурсник по юридическому факультету Димка Скляр. Третьей была Нинка Гудкова, жена убитого недавно районного прокурора. Она прислала письмо с вырезкой из районной газеты, где описывалась эта трагедия.
Глава 2. В которой делается попытка извлечь крохи истины из полубрехни
В перепечатанной из областной газеты статье говорилось о совершенной неделю назад чудовищной расправе на охоте. Из автомата были расстреляны четверо: районный прокурор с другом из московской таможни, районный охотовед и водитель вездехода, переделанного из «нивы».
