— Аккадрис! — позвал звонкий голос,
и перед камином появилось небольшое мерцание.
Из сияющего круга, юрко переступая
лапками, скользнула серебряная, почти прозрачная саламандра. В
предвкушении потянувшись к огню и издав довольный писк,
свидетельствующий о голоде фамильяра, существо нехотя замерло,
услышав ещё один оклик хозяйки. Подняв кипенно-белые глазки на
Фламию, фамильяр вновь коротко пискнул. В этот раз это означало
«слушаюсь и повинуюсь».
— Умница, — радостно проговорила
Фламия, вспоминая сложность первого появления, когда фамильяра
приходилось звать по нескольку раз, прежде чем помощник начинал
слушаться. На миг языки пламени отразились в синих глазах девушки,
слившись с небольшими оранжевыми пятнышками возле зрачка, формой
похожего на человеческий. — Нам предстоит отработать технику
поглощения, — услышав высокий звук, похожий на неприятный скрежет,
Фламия поспешила объяснить. — Да, знаю, что уже поставили новый
рекорд, а вместе с ним и зазнавшихся однокурсниц на место, —
фамильяр самодовольно пискнул, — но до выпускных экзаменов осталось
меньше года, а я очень хочу попасть в столичную академию стихиалей.
Или ты желаешь всю оставшуюся жизнь питаться от этого старенького
очага семейства Лагарто?
Ответом на такой возмутительный
вопрос послужил звук, отдалённо напоминающий рычание. Саламандра
даже яростно сделала круг на полу, отчего её спинку раскрасили
непослушные блики огня. Нет, фамильяр крепкого среднего уровня не
желал мириться с пыльным камином. Ему не терпелось вкусить
настоящего пламени великих пожаров, сладкую патоку-лаву
пробудившихся вулканов и яростные потоки драконьего огня.
— Вот видишь, — продолжала
наследница упомянутого семейства, — тогда нам остаётся единственный
шанс выбраться из этой Япалем забытой провинции — стать лучшими за
всю историю существования школы. Да поможет нам весь жар его
божественного огня!
Издав победный клич, больше похожий
на звон хрусталя, саламандра в пару ловких шажков оказалась возле
протянутой хозяйской руки, ожидая команды.
— На счёт три, — привычно напомнила
та самая хозяйка, другой рукой создавая в воздухе часы, формой
напоминавшие песочные. В прозрачных сосудах вместо песчинок
сверкали сотни оранжевых искр. На одной из «чаш» была нацарапана
едва заметная полоска, ознаменовавшая прошлый блестящий
результат.
Стоило Фламии закончить отсчёт и
выдохнуть в напряженную тишину «три», как часы перевернулись по
мановению руки, а вместе с ними проворно, будто паря над полом, в
камин нырнула маленькая саламандра. Забравшись в угли, она
стремительно начала поглощать искры пламени, прилипавшие к почти
прозрачной коже. Огоньки просачивались под маленькие чешуйки,
отдавая им свет и силу. «Одна, вторая, третья, десятая», — Фламия,
внимательно следя за преображением фамильяра, упрямо сдула
выбившуюся из прически иссиня-чёрную прядь, не нарушая при этом
ментальную связь и образ игры из детства, которую она представляла
всякий раз во время этого упражнения подпитки. Через этот важный
ритуал стихийник получал свою силу, поэтому ей, огненной
саламандре, бравшей энергию только из пламени, необходимо было в
кратчайшее время максимально восстанавливать запас. Для этого она
представляла себя маленькой девочкой, проворно ловившей
энергетические шары в небольшую корзину. Хитрый приём, позволявший
увеличивать концентрацию, и в этот раз сработал безотказно.
Пламя в камине начало стихать, а саламандра, напротив,
становилась всё краснее, увеличиваясь в размерах. Нарастающий под
кожей жар покалывал пальцы. Вместе с разливающимся по телу теплом
Фламия почувствовала привычное ощущение силы - энергии, готовой
вылиться в любое заклинание и воплотить любое желание стихийника.
Наконец, ставшие рубиново-красными глазки саламандры почернели, как
некогда горящие угли, преданно посмотрев на хозяйку из темноты
камина.
