Корона двух королей

Корректор: Мария Скворцова

Выпускающий редактор: Мария Ланда

© Анастасия Соболевская, 2020

© Издание, оформление. Animedia Company, 2020

В то утро солнце последний раз поднялось над рыжими крышами Негерда.

Альфред сидел на перилах Колокольной башни и, подставив лицо ласковым лучам летнего солнца, напевал себе под нос запрещённую аббатом песенку о пастухе и сборщице фруктов, которую услышал на площади два дня назад. Конечно, услышь старик его неразборчивые напевы о «сладких персиках» и «красном кнуте», он бы вмиг показал мальчишке цену мирских развлечений, но здесь, на самой высокой точке Негерда, Альфред находился на безопасном расстоянии от знаменитых перчёных розог настоятеля Монастыря-на-Руне, а посему мог позволить себе небольшие вольности.

Солнце в северо-западных широтах Ангенора редко выглядывало из-за толстых туч, но сегодня оно решило порадовать жителей этого маленького уютного городка Приграничья и светило посередине глубокого, неестественно синего неба, лишённого любых облаков. Воздух тяжёлой плитой лежал на раскалённой земле и был тягуч и пахуч, как свежий липовый мёд.

Сутки до поста на верхушке Колокольной башни юный послушник безвылазно провёл в своей тесной тёмной келье в старом монастырском крыле близ башни и, не разгибая спины, завитушка за завитушкой старых ангенорских рун копировал тексты полуистлевших фолиантов, что две недели назад привезли из столицы кирасиры. И сейчас Альфред был счастлив сделать долгожданный перерыв и подставить лицо летнему солнцу.

Альфред сам себе не верил – ещё год назад он не умел ни читать, ни писать, но с тех пор, как старый аббат взял мальчика под своё крыло, он не только смог выучить то, что написано в священном семикнижии, хранившемся на аналое, но ему ещё и доверили копировать эти великие книги.

В этих пыльных фолиантах, старых, как сам мир, рунами размером с ячменные зёрнышки, были изложены трактаты о бытии, много лет назад написанные рукой безымянных приверженцев Святой благодати – новой религии, что пришла в эти земли с далёкого севера, и руки послушника всё ещё хранили запах старой бумаги и чернил, с которым в его кожу впиталась их мудрость. Во всём монастыре только ему и ещё паре послушников хватало усидчивости и аккуратности долгими часами выводить перьями святые писания на шероховатом пергаменте. Это дело было кропотливым и требовало огромного внимания, и потому аббат в качестве награды иногда разрешал Альфреду и другим писарям съедать по яблоку на ужин, что, по сравнению с пресной монастырской едой, было сродни настоящему лакомству. Старик называл Альфреда удивительно способным для простого мальчишки из глуши, но розги за малейшую оплошность не давали ему этим возгордиться.

Но как бы Альфреду ни нравилось переписывать руну за руной, увековечивая законы для новых последователей истинной, как говаривал аббат, веры, он был рад, когда старый священник попросил его весь день провести здесь, наедине с набатным колоколом, рядом с солнцем и ветром. У этого юноши во всём монастыре были самые зоркие глаза, а потому в важные для города дни его чаще других оставляли вглядываться в даль всех четырёх сторон.

Колокольная башня ещё при возведении считалась собственностью монастыря, так как именно на его деньги была когда-то построена, а потому службу на ней несли исключительно послушники, да и то только те, кто не боялся высоты. В монастыре таких было немного: личный служка аббата, младший поварёнок, Альфред да дьякон, но тот уже два дня как уехал в Паденброг просить короля о ссуде на починку старой часовни, а служка и поварёнок были заняты подготовкой к ежегодной ярмарке, и потому, кроме Альфреда, нести дозор больше было некому.