Когда вы кормите кого-то дерьмом, он имеет
право сказать вам, каково это на вкус.
(Эксель Роуз)
– Вы не смотрите, что я наркоман, это совсем не много. Работе не помешает. – Именно так начинался мой диалог на собеседовании по вакантному месту в один из сервисов корпорации Глитферда. Уже второй по счету директор, здоровенный мужик, в котором легко угадывалась орочья генетика, сидел напротив меня за столом. Его огромная голова с седеющей, но еще густой копной волос, большим жбаном сидела на короткой бычьей шее. На кончике повёрнутого вбок носа сидели прямоугольные очки, через которые директор изучал моё резюме своими глубоко посаженными глазами. Могучие плечи и солидное пузо обтягивала белая, до рези в глазах, рубашка. На стене, за спиной директора, был листок формата А4, на котором детской рукой был нарисован нелепый человечек с каким-то инструментом в руке, между двух космолетов. Наверху этой же рукой коряво было написано: «Дядя Гергот командует сервисом».
– Так по образованию ты этнолог? – наконец нарушил тишину Директор.
– Да.
– А почему ты не пошёл работать по профессии?
«Наверное, это дежурный вопрос, раз уже второй директор у меня такое спрашивает», – мелькнула у меня мысль, и я ответил:
– А куда?
– Э… – оторопел «Дядя Гергот». – А что? Некуда?
– А вы знаете такую работу? Или, может, корпорацию, где есть вакансия для этнолога? – как-то резко ответил я вопросом на вопрос.
Вы, конечно, знаете: не стоит быть грубым на собеседовании. Но поймите меня правильно: я прошел первичное собеседование на Земле, потом пять месяцев летел в космолете сюда, на орбиту Юпитера. Одна и та же каюта, одни и те же люди, о существовании которых я узнал только на борту космолёта. Еда, режим, упражнения и тренинги на командность, одни и те же видеоигры, шесть уже прочитанных книг. И вот я, наконец, прилетел на Ганимед работать, как мне обещали. Сперва учеником механика, потом механиком космолётов. А меня на собеседовании спрашивают, почему я не работаю этнологом.
– Э… Не знаю. Ну ладно, оставим это, – продолжая смотреть в резюме, ответил директор. – А какие технические работы ты выполнял?
«В резюме ведь всё указано», – продолжал думать я. – «Как и предыдущий директор, он не знает, куда меня слить, что ли? Зачем тогда они вербуют на Земле работников?»
– Я проработал несколько лет в шинной мастерской, автомастерской, и чинил орбитальный телескоп в космопорте, – повторил я слово в слово то, что уже указал в анкете.
– Хм… Хм… А почему ты решил не оставаться на Земле?
В самом деле. Почему? Точнее, что мне ответить ему на это? Искать сейчас причины и рассказывать первому попавшемуся мне человеку, из-за чего я покинул родную планету? Я промямлил в ответ, что нужны деньги семье. Что растут дети, а на Земле такую зарплату мне точно платить не будут. Отчасти это всё было правдой. Тем, кто работал на Ганимеде механиком в компании, обещали платить по 5000 международных единиц в месяц. Там, где я жил с семьёй, зарплата в 1000 м.е. была редкостью. В мастерской я зарабатывал около 600 м.е. На месяц одному, может, и хватало, но для семьи мало. Наверное, «дядя Гергот» уже привык к подобным объяснениям, и, как мне казалось, слушал меня вполуха.
– А кем ты видишь себя в компании через 5 лет? – снова спросил он. Этот вопрос раздражал меня больше всех остальных.
– Аксельёнт 1директор…
– Можешь звать меня Гергот.
– Аксельёнт Гергот, я пять месяцев провёл в полёте. При мне сошёл с ума человек. Я впервые в космосе и понятия не имею, что тут происходит. Как я могу хоть кем-то себя видеть здесь через пять лет? Я надеюсь, что буду просто живым и здоровым.
– Мне нравится, что ты здраво рассуждаешь! – бурно воскликнул директор. Он встал из-за стола и, жестикулируя, заговорил. – И давай перейдём на ты. Так принято в корпорации Глитферда. Если ты решил работать в нашей команде и стать её полноценным членом, то сейчас мы будем с тобой проходить тест «нарисуй дерево». Ты знаешь этот тест?
