1
Ручаюсь, многие и не знают, что за трансформаторной будкой в конце Западной улицы скрывается маленький домик. Я сам увидел его случайно – обычно, выгуливая Тревора, я доходил как раз до этой будки, на которой, как я полагал, и заканчивалась наша улица. Затем дорога упиралась в овраг, по дну которого ползла речушка темно-серого цвета – туда не спускался даже Тревор, наш любопытный ирландский сеттер. Вообще, по моему мнению, Западная улица была самым неинтересным местом изо всех неинтересных мест в мире: домики, построенные двадцать-тридцать, а то и сорок лет назад; деревянные разномастные заборы; разбитый асфальт, пробоины в котором кое-где были залатаны невесть кем и откуда украденной тротуарной плиткой… Весной Западной улице добавляли некоторое очарование белые, лиловые и розовые кусты сирени, осенью – золотые и багряные шапки кленов. Зимой же и летом посмотреть тут было решительно не на что.
Я очень хотел бы снова уехать с Западной улицы к чертовой матери – не только в другой город, но и в другую страну и даже на другой континент. Я мечтал о пальмах, запахе магнолий, теплом море и осьминогах по-галисийски с красным перцем. А на Западной улице могло пахнуть только пельменями или голубцами…. В лучшем случае, котлетами в панировке.
Клены уже облетели, а снега ещё не выпало столько, чтобы он стал украшением пейзажа, когда я нашел домик за трансформаторной будкой. Будка эта была похожа на башню – высокая, выше всех домов в округе, из старинного красного кирпича. Кто и зачем построил ее именно такой? Я никогда не обходил вокруг нее, да мне и не пришло бы в голову сделать это теперь, в ноябре, когда под белым снегом скрывается скользкая противная грязь… Но Тревор метнулся туда, за будку – и мне показалось, что он погнался за кошкой. Это было странно: кошки на Западной улице обычно чинно сидели за заборами, потому что за ними гонялся и показательно душил их соседский пёс Адик. Хозяин Адика служил в полиции – и поэтому на Адика никто не жаловался.
– Если это кошка, она недолго тут проживет! – произнес я вслух.
– Еще чего, – неожиданно ответил мне звонкий девичий голос. И тут я и увидел, что за будкой вовсе не пустота. А вполне себе годный забор, и за этим забором – прямо на пологом склоне, ползущем к речке – стоит маленький домик, похожий на скворечник. Покрытый черепицей и построенный из белого камня, он выглядел настолько необычно для Западной улицы, что я глазам своим не поверил. За калиткой сидела на желтой мощеной дорожке и преспокойно умывалась полосатая кошка-шпротина. А рядом с ней стояла женщина неопределенного возраста в темном балахоне. Рыжие волосы её были стянуты на затылке и заколоты «крабом» в какой-то кукиш.
«Неужели это у нее такой молодой голос?»
– А с голосом что тебе неладно? – спросила незнакомка. Вероятно, я по рассеянности задал свой вопрос вслух.
К моему удивлению, Тревор, который уже каким-то образом пробрался в чужой двор, прижимался к незнакомой соседке и заглядывал ей в глаза так, словно она держала в руках пончик.
«Когда видишь нечто странное, самое простое решение – не замечать этого»
– Извините, к вам прошмыгнула моя собака…
Женщина улыбнулась – теперь ей было на вид и вовсе за семьдесят. Нет, лицо ее не покрылось враз морщинами, а волосы не поседели. Просто у нее сделался такой взгляд… ну, словом, будто ей столько лет, сколько вообще не живут.
– Иди в хозяину, Сильвер! А то сварю тебя на ужин Дымке и её коллегам, аки пса, – сказала она моему кобелю – и тот, на прощание ткнувшись в её ладонь мордой, послушно пополз ко мне через неприметную щель под калиткой.
– Его зовут Тревор! – поправил я.
– Да, именно Тревор, извини, – равнодушно ответила старуха – и, как мне показалось, подмигнула псу.
