Тьма рассеялась. Перед лицом маячило что-то белое… кажется это
чья-то рубашка. Меня кто-то крепко обнимает горячими руками. Изо
всех сил прижимает меня к груди. Я тут же тяну носом воздух и
ощущаю родной запах. Владимир. Это он. Его дрожащие пальцы я
чувствую у себя на теле. Как же хорошо быть в его объятьях.
– Василиса, прости меня. Прости, что я не пришел – несмотря на
его дрожащие руки, голос остается ровным и спокойным. Почти
бесцветным.
– Ты пришел теперь – крепче вжимаюсь я в него.
– Мне так жаль. Прости, любимая.
Он целует меня в макушку, потом в лоб, в щеку и наконец
добирается до моих губ. Его поцелуй сладко-соленый. Соленый из-за
моих слез. Сладкий, потому что это его губы. Самые сладкие и
мягкие. Самые родные и любимые. И он, наконец, рядом.
– Прости, что меня нет рядом. Прости, что не спас тебя.
– Ты спас – шепчу я, пытаясь заглянуть к его глаза. – Сейчас ты
здесь. Со мной.
– Нет – покачал он головой, так и не позволив взглянуть в свои
глаза. – Ты только держись. Не делай глупости.
– Владимир, о чем ты…
– Не глупи! Не порть все как всегда! – закричал вдруг он и
крепко сжал мои волосы на затылке.
Удивительно, но я совсем не чувствовала боли. Может на этом
месте нервных окончаний уже не осталось? Или мозг так переклинило,
что сигналы не доходят.
– Ты моя, поняла? Только моя! – крикнул он, со всей силы,
прижимая к себе. – Не смей больше поддаваться ему! Не смей
касаться! Не расстраивай меня, Василиса, ты знаешь, что я могу с
тобой сделать – утробно прорычал он напоследок и сомкнул пальцы на
моей шее.
Меня всю бросило в дрожь. Все тело покрылось мурашками от ужаса,
который он мне вселял. Он может. Он такое может со мной сделать. Я
знаю. А еще знаю, что он очень любит меня. Только ему тяжело
контролировать эмоции рядом со мной. И он не хочет меня обижать.
Все его действия, угрозы, мой испуг только для того, чтобы я не
потеряла голову. В прямом и переносном смысле. Я понимаю, почему он
это делает. Потому и позволяю ему пугать меня. Когда я боюсь, я
совершаю меньше ошибок. Чаще анализирую и думаю, что бы сказал на
это Владимир.
– Прости. – пискнула я и все равно прижалась теснее, несмотря на
свой страх.
– Тебе не понравится то, что я сделаю, если ты все испортишь.
Так что просто…
Но я не узнала, что должна сделать.
Очень медленно руки растворяются и до меня доходит, что это сон.
Раньше, чем Владимир исчезает насовсем. И я со всех сил стараюсь
удержать его, не хочу, чтобы это оказалось правдой. Не хочу
возвращаться в реальность, хотя толком и не помню, какова она.
Только не хочу, чтобы он уходил.
Первое, что я вижу это свои пальцы. Долго смотрю на них,
избавляясь от остатков сна. Взгляд идет дальше, медленно
осматривает комнату. Я не дома. Ни у себя, ни у Владимира.
События прошлого огромным куском льда падают в мое сознание и
сердце привычно ударяется в галоп. Если я не дома, значит,
Владимира тут точно не было. Значит, я все еще тут. У Линяева. У
ублюдка, что изнасиловал меня.
Стараюсь не шевелиться, потому что понятия не имею, одна ли я в
комнате. На минуту прикрываю глаза, избавляясь от отчаяния и
тяжелого дыхания. Ничего не кончено. Еще ничего не кончено.
Владимир придет. Он придет, и сон окажется явью, только вряд ли он
будет орать на меня. Либо я все сделаю сама. Как и всегда. Сбегу.
Линяев самонадеян и неосторожен. Я смогу сбежать, чего бы мне это
ни стоило.
Очень медленно я высовываю голову из-под одеяла, в котором
свернулась в позе эмбриона, словно защищаясь от всего мира. Никого
нет. Только я. Комната похожа на ту… другую спальню. Только здесь
изголовье кровати из металлических витиеватых прутьев, одна стена
окрашена в благородный синий и больше нет никакой мебели. Разве что
кресло в углу.
