– Ну, вот. Всё, на что хватило денег. – вздохнул Матвей, помогая сыну сесть в коляске поудобнее.
– Сам. – пробормотал Саша, отпихнув руку отца.
– Ты погуляешь? Я пока вещи перенесу. Мебель вчера перевезли.
Вчера Саша провёл сутки в гостинице. Отец приехал только к ночи. А сегодня с утра они поехали сюда.
– Я помогу. – сказал Саша.
Тоже вздохнул и протянул руку. Давай, мол, что-нибудь. Буду возить на инвалидном кресле.
У Саши был ДЦП. Всегда. Он себя не помнил без кресла. И если руки его слушались, то ноги не хотели ни в какую. Бесконечные реабилитационные курсы не приносили ощутимого результата. Только измучили Сашу. И маму его, Таню, наверное, тоже измучили все эти курсы Сашиного лечения. Мама заболела раком. Долго болела, целых три года. «Боролась», как они говорили. Саша был не согласен с таким подходом. Ему казалось, что с опасным врагом надо договариваться. А рак был безусловно опасным врагом. Смертельно опасным. Он невидим глазу, он хитрый, подвижный, и очень сильный. Сам решает, где ему селиться. Где пустить корни, куда раскинуть ветви. Как с таким бороться? Надо было просто попросить его уйти.
Саше было десять лет, когда мама заболела. Три года семья пыталась вылечить и реабилитировать уже не Сашу, а маму. Но Таня в конце концов умерла. И остались они с папой одни в этом мире. И он папе никакой не помощник. Так хоть вещи помочь отцу перетаскать. Саше даже проще – тащить не нужно: положил коробку на колени. Одной рукой придерживать, другой – управлять коляской. Руки у Саши были вполне себе здоровыми, а вот с ногами совсем беда. Иногда, после очередной реабилитации, Саша недолго ходил на костылях. Ну, как ходил? Прыгал.
Потом в мозгу что-то снова схлопывалось, как он это чувствовал, и ноги опять не желали подчиняться хозяину тела. Не хотели функционировать в ладу со всем остальным организмом. Всё остальное работало в режиме нормального человека, подростка. И умственное развитие у Саши, слава Богу, было в порядке. Если бы не ноги…
У дома изначально не было пандуса под коляску, но Матвей сделал для Саши. Видимо, вчера, когда мебель перевозил. Саша в этот момент встречался с друзьями – они приехали к гостинице. Погулять напоследок.
– Жди в гости, Санёк. – пообещали пацаны.
Саша вчера поверил. А теперь с тоской посмотрел на деревянный дом, восемь окон которого – по четыре с каждой стороны от двери – посмотрели на него в ответ. Не сами по себе посмотрели, конечно. Дом посмотрел окнами. Окна – глаза дома. Восемь! Бр-р-р. А ещё ведь и сзади есть. Не дом, паук какой-то. Саша подумал о пауках, которых ненавидел, и совсем скис: не приедут пацаны. Кому надо из Москвы переться в область? В дом, который похож на паука. В старый деревянный дом. Тут хоть свет есть, интересно?
– Папа, почему мы не могли остаться дома? – дрогнувшим голосом спросил Саша у Матвея.
Отец отложил пакет и коробку, которые достал из багажника. Присел на корточки перед креслом. Он так всегда делал, чтобы установить зрительный контакт. Наверное, думал, что этот самый контакт должен по умолчанию разрушить любое непонимание на корню.
– Сейчас так, сынок. – серьёзно сказал Матвей. – Пока таковы наши финансовые дела. Ты же понимаешь…
Он осёкся. Но Саша понимал, да. Пока лечили маму, влезли в невероятные долги. Маму не спасли, но долги никуда не делись. Отец прикинул так и сяк, понял, что хоть миллион лет он будет работать и во всём себе отказывать, но не получится расплатиться с долгами, не продав всё, что можно. Первым делом Матвей продал свой внедорожник тойоту и купил КИА с пробегом. Двое – не трое. Вдвоём можно и на КИА передвигаться. Потом дошла очередь и до квартиры. Отец Саши рассчитался с долгами, а на оставшиеся деньги купил домик в подмосковном Королёве на самом краю частного сектора. И вот они переезжают. А Саше хочется выть. Но он понимал, да. Просто, видимо, не мог принять, как сейчас модно говорить. Принятия не было, нет.
