Он стоял на 26 этаже небоскрёба, возле окна, в своём номере отеля. За окном плотной пеленой шёл дождь. Всего в десятке метров напротив находилась зеркальная стена ещё одной высотки. И если бы ни дождь, смотреть было бы вообще не на что, – зеркальная стена напротив занимала весь обзор. Не было видно ни улицы внизу, ни неба вверху, ни соседних зданий. Только пелена дождя в этих направлениях сгущалась и становилась непроницаемой, словно туман. И такая картина вполне его устраивала. Он не хотел видеть ни неба, ни города с высоты птичьего полёта, ни улицы. Дождь же успокаивал. Как будто забивал ватой глаза, уши, рот, голову. Дождь шёл с самого утра и заканчиваться не собирался.
В номере было сумрачно, яркий свет исходил только от прямоугольника включенного телевизора. Он завалился на кровать, пощёлкал каналы и нашёл новости Национального космического агентства. Кроме них он в последнее время практически ничего больше не смотрел. Правда вот вчера вечером он посмотрел документальный фильм про жизнь людей на свалке в одной из всё ещё развивающихся стран. Там показывали огромные горы мусора с ползающими по ним бульдозерами и тучами ворон. В мусоре копошились люди, у некоторых из них к запястью были привязаны магниты. Показывали построенные из мусора жилища этих людей, еду, добытую тут же, на свалке. Люди пили водку, закусывали и рассказывали корреспонденту, как им тут не так уж и плохо живётся.
Он даже не знал, зачем посмотрел этот фильм. Он уже давно не нуждался в зрительных образах, подкрепляющие его мысли о том, что жизнь – довольно скверная штука: настолько твёрдо эти мысли укоренились в его голове. Может быть, он посмотрел тот фильм из-за навалившейся на него усталости. Он как раз только вчера, после длительного перелёта, заселился в отель и чувствовал себя разбитым. После фильма он ещё принял горячую ванну, которая окончательно его разморила. Засыпая, он слышал, как в коридоре возмущалась какая-то женщина по поводу отсутствия в номере одноразового пакетика с шампунем. Он ещё подумал, что, возможно, эта женщина и права, но тон её был просто невыносим. И на какой-то миг ему вдруг сделалось по-детски хорошо от того, что та злая женщина – там, где-то в глубине освещённого электрическим светом гостиничного коридора, а он здесь – за одной из многочисленных дверей, в тёмном номере, укрытый с головой одеялом, что он так хорошо спрятался, и та злая женщина его не найдёт.
Он хорошо запомнил сон, который ему приснился этой ночью. Ему приснилось, что он умер, и что будто бы после своей смерти попал в рай. События сна начали развиваться во дворе роскошного белого особняка, стоящего в тропическом лесу, на склоне горы, откуда открывался вид на лазурное море.
Он ощущал себя в своём теле, но только это было молодое, здоровое тело с прекрасной кожей. Он с удовольствием провёл рукой по густой шевелюре волос на голове, расправил сильные плечи. Однако смущало то, что он был совершенно голый. Впрочем, во дворе особняка, где журчал небольшой фонтан, ходили такие же голые мужчины и женщины, как и он. Были здесь ещё и какие-то ангелоподобные существа в полупрозрачных накидках. Как раз одно из них вскоре к нему подошло. Ему объяснили, что он находится в раю, в резиденции Бога, и что Бог его ожидает. Он последовал за ангелом в дом. Внутри здания было прохладно. В коридорах и на лестницах, по которым они шли, лежали ковры, по углам стен стояли большие амфоры, расписанные незатейливым узором, а ручки многочисленных дверей были позолочены. Он шёл и всё никак не мог определить пол своего провожатого. Наконец ангел остановился, открыл перед ним очередную дверь, и он вошёл в светлую и просторную комнату.
