- Мел прекрати, мы переехали сюда
потому что тут лучшие врачи и погодные условия для твоего здоровья,
- одернула меня бабушка, которая была всей моей семьей.
- Да да Ба, я знаю, - простонала я и
нехотя вылезла из машины на парковке огромного здания больницы,
лучшего кардиологического центра Америки, находящегося во Флориде,
- Просто надоело ощущать себя лабораторной мышью, на которой
постоянно ставят опыты, - произнесла я закинув сумку на плечо
и посмотрев на женщину стоявшую напротив. Андреа, моя бабушка,
выглядела отлично, ей было тридцать пять когда моя мать
забеременела в пятнадцать лет, но Андреа запретила делать аборт и
сказала что раз вырастила такую охламонку как мать, то и меня
поднимет. Она у меня мировая женщина. Была пять раз замужем, и в
итоге решила что лучше быть свободной женщиной и иметь несколько
любовников на выбор, чем всю жизнь прислуживать одному. Думаю зря
она вела такую философию при моей маме, которая была очень
впечатлительная. Осиротела я в пять лет, когда мама попала в аварию
со своим очередным парнем и они оба погибли на месте. Андреа тогда
посмотрела на меня на похоронах и сказала «Теперь подружка есть
только ты и я, и попробуй только умереть раньше меня», вот с тех
пор я и стараюсь всеми силами протянуть как можно дольше. Как
выяснилось позже, в подростковом возрасте у меня оказалось
наследственное заболевание сердца, смертельное, если не сделать
пересадку или не изобретут лекарство, чего пока не произошло, знаю
наверняка, потому что я участвую практически во всех клинических
исследованиях своей страны. Такое наследие мне досталось со стороны
отца, кто бы не был этот безымянный человек. Проверив бабушку и
меня, врачи выявили что это именно со стороны отца ген. Андреа
периодически возносила «благодарность» этому мужчине, ну мягко
сказать посылала его в ад, за мой недуг, хотя не думаю что это был
его план. Но когда у меня случался особенно плохой день, это я имею
ввиду приступ когда меня полумертвую везли в скорую, думаю
можно ей это простить. Так что за последние девять лет моей жизни я
практически постигла все нюансы кардиологии и знала жизнь больниц
изнутри настолько досконально, что медсестры и врачи лечившие меня,
до сих пор присылают мне открытки на рождество. Думаю, они просто
надеются что я еще жива.
- Не ной, ты красивая взрослая
девушка, тебе не к лицу такая кислая мина, - взяв меня под локоть
Андреа энергично потащила меня внутрь, - Ты знаешь врач Стивенс
лучший в этой области и мы долго не могли попасть в его клиническое
исследование, поэтому сделай одолжение, улыбнись и покажи ему какой
милой ты можешь быть.
- Хорошо Ба, - улыбнулась я ей
лучшей своей улыбкой и она, фыркнув, открыла двери роскошного
здания. Здесь так и пахло деньгами. Конечно, медицина это было
очень прибыльное дело, тем более с инвестициями государства в
клинические исследования. В прошлом году я закончила принимать
новый препарат и надо сказать он помогал мне одно время, я занялась
йогой и могла позволить себе больше приятных волнений в жизни, но
потом состояние моего сердца ухудшилось и мне было запрещено его
принимать. Да не везет так не везет. Но у Андреа была надежда на
доктора Стивенса. Кайл Стивенс был молодым выдающимся врачом в
кардиологии, он имел несколько научных степеней и его имя знал весь
Мир. Попасть к нему была большая удача она права. Когда в
регистратуре нас оформили и выдав пропуск отправили на третий этаж,
мы поехали на лифте и глазели по сторонам. Здесь было три этажа,
первый и второй сама больница взрослая и детская соответственно, а
третий этаж был врачебный с кабинетами самих докторов и
конференц-залами. Посмотрев в зеркало в лифте я усмехнулась какую
необычную парочку мы представляли собой. Порок сердца не
единственное что я взяла от отца, внешне я явно была в его родню. В
свои двадцать три я была чуть выше среднего роста, худая, но не
болезненно, с полной единичкой груди и небольшой, но достаточно
привлекательной задницей, как говорила Андреа. Цвет глаз и волос
были практически одинаковые, шатенка с карими глазами. Волосы я
стригла до лопаток чтобы было удобно собирать в хвост, мою любимую
прическу. Черты лица у меня были небольшие и аккуратные, я бы даже
сказал что я была симпатичной, но мне от этого было ни холодно ни
горячо. Первые и последние отношения в моей жизни, если можно
назвать держание за ручку и поцелуй с зажатыми губами, были в
четырнадцать лет перед тем как мне поставили диагноз. Затем просто
не было ни времени, ни сил, ни желания. Таблетки, особенно
некоторые иногда имеют такое свойство, отбивают не только желание
любить, но и жить. Да, с таким препаратом мне тоже не
посчастливилось встретиться. Но как я говорила, мы хватались за все
возможности. Андреа же была ростом мне по грудь, яркая
блондинка, хоть и крашеная, и с голубыми пронзительными глазами.
Фигура ее напоминала большие песочные часы и она до сих пор имела
большой успех у мужчин, на что я каждый раз закатывала глаза, хоть
она и старалась не афишировать свои амурные дела, оберегая мое,
итак, хрупкое девичье сердце. Сейчас ей пятьдесят восемь, но
выглядела она на сорок пять не больше. Нас часто принимали за маму
и дочку хоть мы и не были похожи. Я всегда называла ее Андреа или
Ба, хоть она и просила называть ее бабушкой. Она не стыдилась
своего возраста и статуса, эта женщина была настолько уверенна в
себе что просто было невозможно ее не любить и не восхищаться
ей.
