Костолом

Все образы героев, их имена, фамилии и события в произведении - вымышленные и являются плодом бурной фантазии автора.

Любые совпадения случайны.

Чикаго, штат Иллинойс

Сегодняшний день не предвещал ничего необычного. Ежедневная рутина уже давно поглотила ее, превратила в бледнолицую зомби от недостатка солнечного света и витаминов, но даже это не мешало ей шаг за шагом идти к намеченной цели. Проскакивая зайцем[1] в вагон метро, где на каждом шагу валяется либо мусор, либо бездомный, она забилась в самый угол и, убедившись, что рядом почти никого нет, обессиленно прислонилась головой к прохладному стеклу и позволила себе вздремнуть.

На часах половина пятого утра, а за окном – кромешная тьма. С детства это ее лучшие друзья. Каждый раз, когда она задницей начинала чувствовать, что ее жалкая шкурка вот-вот окажется в чьих-то руках, он садилась в первый попавшийся транспорт и ехала до конечной без оглядки.

Побег еще ни разу ее не подводил.

Но сегодня она могла спать спокойно. Все шло как надо. Постепенно ее план давал свои плоды, и совсем скоро она изменит свою жизнь. Изменится сама. Задышит спокойно и перестанет суетливо оборачиваться от каждого шороха. Не будет с подозрением всматриваться в лица прохожих и ждать, пока кто-то вонзит ей в спину нож или сделает из глотки колумбийский галстук[2]. У нее наладится сон и она, возможно, запишется на уроки рисования, о которых так давно мечтала, но не могла себе позволить из-за риска быть раскрытой.

Эта чертова жизнь стала для нее слишком трудной и раздражающей.

Иногда голову посещали мысли о том, что сдохнуть было бы гораздо проще, чем терпеть все это дерьмо, но даже живя в Чикаго, одном из самых преступных и коррумпированных городов страны, она скорее поскользнётся на ровном месте и сломает себе ногу, чем будет убита одним из наркоманов. С ее-то удачей.

А ведь идея очень даже заманчивая.

Выходя из вагона метро, Хейли задумчиво побрела к лестнице, чтобы подняться по ней вверх, но не успела она влиться в поток людей, как удивленно замерла на месте от вида крупных хлопьев снега, падающих с неба. На улице даже не было ветра, из-за чего те мягко оседали на асфальт и почти сразу же таяли, на миг вызывая в душе девушки разочарование.

Когда она в последний раз зарывалась руками в снег и лепила из него снежные шары, чтобы с ребяческим восторгом бросить в кого-нибудь? Остались ли у нее воспоминания о том единственном дне, когда она срывала с крыш домов сосульки и грызла их, наплевав, что утром может проснуться с гнойной ангиной? Когда последний раз делала ангела на только что выпавшем снегу или скатывалась с горок на санях или ватрушке? Она даже не помнила то чувство, когда мороз щиплет нежные щеки.

Это было чертовский давно. Настолько, что даже вспоминать уже не так больно.

Сейчас зима не такая, как раньше.

Купив по пути самый большой стаканчик капучино и шоколадный маффин, процент хорошего настроения моментально повысился до тридцати пяти, но быстро проезжавшая прямо по холодной грязной луже перед ней иномарка сбавила его до двадцати. По порядкам этих улиц никто даже не собирался перед ней извиниться или возместить ущерб за испачканное трико и паршивое настроение. Вместо этого, иномарка, резко дав по газам, скрылась с места, взвизгивая шинами.

Темнота не позволила ей даже в последний момент распознать номер машины, но она вовремя поняла, что ей это ни к чему. Она точно не будет заявлять на них в полицию. С последними у нее и без того натянутые отношения.

Это в ее же интересах.

Чертовы недомерки с чрезмерным чувством власти, вокруг которых даже полиция ходила на цыпочках, сколько бы раз они не наступали в дерьмо, всегда находились те, кто прикрывал их задницы. Хейли всегда ненавидела таких, как они, но инстинкт самосохранения всегда бежал впереди галопом, напоминая, что за дерзкий язык в подобных районах можно запросто оказаться кормом для рыб на дне озера Мичиган. Что еще хуже, стать одной из тех девушек, что торгуют своим телом за очередную дозу дури.