Андрей вышел на улицу, проклиная школу. Ох уж эта школа! Покоя не даёт. Вечно учителя говорят: учись, тебе же лучше будет… А родители и того хуже. Особенно после того, как он получил двойку по математике. Ну, подумаешь, обычная контрольная! А они ему целых три дня нотации читали, да ещё и репетитора хотят нанять! «Математика – не нужный мне предмет. Ну, как вы не понимаете?! – говорил он родителям, а они всё равно не понимали. – Вон Пушкин тоже с математикой не дружил!» На что родители отвечали, что Пушкин знал 16 языков, и на многих он говорил, как на родном. «Вот, когда выучишь хотя бы три языка, тогда и поговорим о математике!» – отвечала мама. Хорошо бы поскорее осенние каникулы! А то так и помереть от школы можно.
Андрей повернул направо по улице и позвонил в дом номер тридцать семь, где жил его друг Максим. Максим взглянул в окно и кивнул, давая понять, что скоро выйдет. И, правда, через пять минут, показавшиеся Андрею целой вечностью, на улице появился Максим с явно недовольным видом. Максим тоже получил «пару» по математике, но родители узнали об этом только вчера из слов их учителя по математике Натальи Владимировны, которую все почему-то звали Колбаской, но никто не знал почему. Учительница, не желавшая мириться с таким прозвищем, наказывала учеников, водила к директору, но всё тщетно – ученики не только не перестали называть её так, но и стали делать это раза в два чаще. Наконец «Колбаска» устала от атак на собственных учеников и смирилась со своей участью.
Максим с кислым видом поплёлся рядом с Андреем, который с жалостью спросил:
– Ну, что, досталось?
– Не то слово. Тебе лишь нотации читали, а меня ещё и лупили, знаешь, как! И говорят, что «не за то, что двойку получил, а за то, что сразу не сказал». – Максим удивлённо пожал плечами. – А то бы они меня так не отлупили, скажи я им сразу!
Дальше они шли молча. Максим угрюмо думал о своём вчерашнем дне и о том, как он будет сидеть на стуле. Андрей тоже как-то задумался и шёл, глядя в одну точку.
Вдруг кто-то сильно толкнул его по плечу, и он непременно бы упал, если бы Максим не поддержал его. Он удивлённо уставился на толкнувшего его человека. Им оказалась женщина лет пятидесяти, она строго посмотрела на мальчиков, и Андрей встретился с ней взглядом. Это были пустые, холодные, безжалостные глаза, самые страшные из тех, что он видел. И он никогда не встречал людей с такими страшными глазами, глаза были у всех обычные.
– Осторожно, мальчики, – сказала женщина тихим, но холодным голосом, в точности соответствующего глазам. Она развернулась и пошла дальше, а «мальчики» удивлённо глядели ей вслед. Наконец, оправившись от этого странного явления, Андрей сказал:
– У меня мурашки по коже от этой тётки. Пойдём, а то в школу опоздаем.
Они повернулись и пошли, теперь думая об этой странной тётке.
В школу они, как ни странно, не опоздали, и, хотя звонок уже был, учительница первого урока, Елена Сергеевна, отсутствовала. Мальчики сели за свою парту и разложили учебники литературы.
Когда учительница наконец пришла, она ввела в класс незнакомую девочку. Поставив её в центре класса, учительница стала сзади неё и сказала:
– Познакомьтесь с вашей новой одноклассницей. Её зовут Аня Колесникова. Прошу любить и жаловать. А теперь начнём урок.
Она легонько подтолкнула Аню вперёд и начала вести урок. Аня, осмотрев класс, решительно подошла к третьей парте, которая была пустой, и села за неё.
Мальчики не слушали Елену Сергеевну, их поглотило более важное занятие – разглядывание новенькой. Максим, видя, как Андрей, словно зачарованный, смотрит на новенькую, ехидным шёпотом спросил:
