– 1 —
Снега манна, первая в эти сорок,
нота ми – из посуды, упавшей в небо,
лужа ужалит воздух одной из веревок
водяных или он разобьет свое отраженье. Нелепо
не любить свою речь, но так приключилось и
я дорогу забыл, как черновик. Забыл,
– 2 —
но не город меня напугал – река
кряхтела под птичьей шубой: ах, ты – тля,
на твоем серебристом лобке – рука
замерзала до вылета из рукавов воробья
(опускаясь все глубже, в предел прирученной цели,
я не заметил, что камни свое отпели)
– 3 —
На колоде дубовой – пробковая голова
разлетелась в четыре от головной боли,
отпуская на волю мысли. Сталь не права,
но дышится легче, а на просвете – прозрачные сколы
мраморной вены и два слепых хиппаря
ищут под стать свою поводыря.
– 4 —
Хор калек не родит солиста, и я
думаю: это ветер соврал погоду
Питера для Урала. Хромой занял себя гладкописанием, а
я огляделся, сплюнул бумагу и дал ходу
до пустыни, в которой любая страна
отсуствует. Свобода – это, когда тебя посылают на —
– 5 —
ты идешь, куда хочешь. Напролом,
подобно снегу, хуярящему на зрачок,
в декабре, чье начало обратилось концом
слова, и просит милостыню торчок,
чтоб гранита иней позолотил бочок
его. Бабочка умерла, задев сачок,
– 6 —
но в желтом доме ее оплачет дурак —
переводной, как пули в обойме. Дрянь
заливает дрянь мне в глотку. Шлак
складывает беззвучия в полый мрак.
Оглянувшись наружу, мы видим дно,
потому и держим закрытым окно
– 7 —
до поры, когда порченая весна
хлестанет из поры, которой женщина дышит,
когда речь – для пропавшего в зренье – тесна.
Вещь – тем меньше, чем ближе
к нервам. Рвется все, что имеет плоть:
жизнь, стихи и обугленный рот.
– 8 —
Будем стоять на своей черной дыре,
выпившей море и отхаркнувшей назад
кровавые воды. Висельник и Назорей —
едины по матери и по отцу. Взгляд
бога похож на слепоту, так как
путы его определяют страх
– 9 —
перед детьми. А сегодня – опять судьба,
троллейбус и несчастливый билет.
Мы – по части прощенья – большие доки, да
никто не хочет прощенья. Уг (р/л) истый мент
достает из кармана часы – ему
ехать в полном вагоне, но – как всегда – одному.
– 10 —
Одиночество – это ключ от Египта. Я
не умел говорить, но бог прошел стороной:
то ли читать не умел, то ли увидел меня,
и порешил, и соткал деревянный покой
мне. До фени, что он бормотал —
я спал
– 11 —
у расколотой камнем речи и на печи,
тырил коврижки неба и калачи
земные. Воронка ширилась и звенели ключи,
плавилось время, которым летели грачи
в лишенное оси облако, сиречь – провал.
Я спросил: где Египет? – бог молчал.
