Красное Болото

Лёша Минин не любил проводить лето в деревне. В отличие от большинства горожан он предпочитал летний город: улицы, по утрам свежеющие под струями поливальных машин и пустеющие в середине дня, тихие чистые аллеи, по которым хорошо мчаться на велосипеде, приветствуя звонками пенсионеров на зелёных скамейках и мамаш с колясками. Ему нравилось гонять с ребятами в футбол во дворе, где у домов пестрели клумбы, а на бельевой площадке всегда сохли чьи-то паласы, или играть в «казаки-разбойники» и войну с фашистами в заросшей части парка.

Городской парк делился на две половины.

Одна состояла из мрачных кривых деревьев трудноопределимых пород, толстых труб надземной теплоцентрали, странных маленьких будочек и узких тропинок, на которых городские собачники выгуливали своих питомцев. Поговаривали, что зимой в парке видели волков и рысей. Белок во всяком случае там было великое множество.

Вторая половина была цивилизованной, с аттракционами, колесом обозрения, кафе-мороженым, фонтаном и детскими горками.

Границу между двумя половинами обозначало кафе «Ромашка», посещаемое с утра похмельными, а к вечеру весёленькими тунеядцами. По ночам там случались драки. Улучив момент, когда тунеядцы расползались, у кафе можно было набрать пустых пивных бутылок. Сданные бутылки обеспечивали ребятам поход в кино на дневной сеанс и качели «Лодочки», раскачавшись на которых хорошенько можно было сделать «солнышко».

А «Сюрприз», где так здорово представлять себя космонавтом, которого тренируют на центрифуге? А мороженое? А газировка? В конце концов, аэродром, где каждый день садятся и взлетают «кукурузники»! А он тут, как Ленин в Шушенском!

Хоть Лёша и любил бабу Надю, деревенская жизнь ему была совсем не по душе.

Ни за что на свете Лёша не признался бы, что побаивается дыры в деревянном «скворечнике», куда приходилось бегать по нужде даже и ночью. Ещё ему не хватало тёплой ванны.

– Горячую воду всё равно отключили, до сентября не жди, – сказала мама Света, когда Лёша на это пожаловался. – Лучше мыться в бане, чем греть воду в кастрюльках. Глупый ты, Лёшка! Смотри, как тут здорово: и лес, и речка – кати на своём велосипеде куда хочешь!

Хорошо ещё, что с прежних приездов, с долгих каникул у бабы Нади и недавно ещё живого деда Ивана, оставались у него два корешка, два друга, прощавшие Лёше его городское происхождение и чистоплюйскую ненависть к «скворечникам».

Первый друг – Андрюха Лядов.

Отца у Андрюхи как бы не было, мать то работала, то запивала, брат год назад вернулся из тех мест, куда Макар телят не гонял. К тому же у Андрюхи было широкое, как у кота, лицо, от природы разбойное выражение глаз, рыжие волосы, которые никак невозможно пригладить, и веснушки ото лба до пяток. Поэтому Андрюху, конечно, все считали хулиганом. Хотя, если разобраться, ничего особенного он не делал. Девчонок за косы дёргал не больно и в меру. Некоторые даже обижались, что их косы обходят вниманием. Дрался только с теми, кто сам нарывался. Денег и конфет у малышей не отбирал, в грязь лицом никого не макал, портфелей в навозную кучу не забрасывал. Образцовый, можно сказать, пионер. Правда, почти по всем предметам у него были «тройки», и то потому, что держать Андрюху в каждом классе по два года не имело смысла. Учителя тоже не дураки и хотели как можно быстрее от него отделаться. Никем не напрягаемый Андрюха спокойно читал на уроках Майн Рида, взятого в школьной библиотеке, а после уроков дрессировал свою овчарку Найду. По окончании школы он собирался пойти в училище, стать капитаном речного судна и даже переехать в Волгоград.

В отличие от Андрюхи, у второго Лёшиного друга, Серёги Кашкина, начисто отсутствовали амбиции и какие-либо жизненные устремления. Он был человек одного дня: рыбачил, слонялся по лесу и не хотел учиться. Зато лес, речку и приболотные окрестности Серёга знал как свои пять пальцев. Без связки окуней, толстого налима или пары рябчиков никогда не возвращался, уж не говоря про грибы.