На платформе визги и крики. Рашер замешкался на секунду, будто раздумывая, тратить ли на меня патрон или нет. Черной дырой дуло угрожающе смотрит на меня. Сейчас доктор напоминал вырвавшегося из преисподней дьявола. Даже глаза горят нездоровым красным блеском. Самое время притвориться ветошью, но я не смог остановиться. Что-то гнало вперед, а перд глазами стояла падающая от ран Марта.
Я сорвал с головы кепку и швырнул ее в обезумевшего доктора. Бах! В ответ на мой нехитрый маневр прогремел выстрел, но я перекатом ушел в сторону.
Меня не зацепило, но судя по воплю, пуля засела в теле одного из зевак. В следующую секунду я распрямился, как сжатая пружина и очутился возле противника. Тот потерял меня из поля зрения, так как к нам уже спешил станционный патруль. На секунду все внимание изувера переключилось на них.
Он выставил в их сторону руку с пистолетом и захрипел:
– Не приближайтесь! Вы пожалеете!
Солдаты вскинули карабины, но стрелять не решились. Слишком много праздных гостей вокруг. Самое время подключаться мне.
Чувствую на себе взгляды десятков пар глаз. Черт! Захват руки, залом рычагом, делов-то. Но я на виду! Тюфяк переводчик не может быть умелым бойцом. После такого приемчика у СД много вопросов ко мне возникнет. Придется импровизировать.
Я отчаянно вцепился в руку Рашера, которая сжимала пистолет и неумело повис на ней. Со стороны это выглядело, будто очкарик-зубрила совсем не умеет кулаками махать и единственное, что смог – это на пистолете повиснуть.
– Не стреляйте! – блажил я голосом терпилы, будто пытался вразумить Рашера. – Тут люди, не стреляйте, прошу!
Бах! Снова прогремел выстрел, который чуть не оглушил меня на левое ухо. Вот, сука! Вырвать бы тебе руку с корнем, но нельзя. Выпущенная пуля чиркнула по брусчатке и срикошетила в куст. Это только со стороны казалось, что я неумело борюсь с правой рукой фашиста, в то время как левой он дубасит меня сверху. Но на самом деле его запястье я держал цепко, как стервятник добычу. Пальцы мои впились до хруста, и руку я его повернул так, чтобы он не смог отстреливаться, а лишь бездумно тратил патроны в землю.
– Шайсе! – хрипел Рашер. – Отпусти руку, ублюдок! Я сдеру с тебя кожу живьем! Русская свинья!
Доктор молотил меня левой, но боксер из него, как из танкиста балерина. Я испуганно втягивал голову в плечи и продолжал что-то вопить. Но голову все же берег от тумаков. Прижал подбородок максимально к груди, уткнув нос себе в плечо. Удары принимал на лоб, там самая крепкая кость, бесполезно в лоб бить.
Так мы пробарахтались несколько секунд пока чертов патруль спешил мне на помощь. Не думал, что буду рад вооруженным фрицам.
Бах! Бах! Продолжал стрелять Рашер. Осталось два патрона – невольно считал я. Только после этих выстрелов до жвачной толпы вдруг дошло, что задница каждого из них в лютой опасности. Если стрелок вырвет руку у очкарика, то кому-то из них придет кирдык. Толпа ломанулась в разные стороны. Поднявшаяся суматоха оттеснила приближающийся патруль.
В рот компот! Долго мне еще изнывать под ударами Рашера?! Хрен, я помощи дождусь. Высокие чины, что присутствовали на празднике и браво носили пистолеты на поясе в момент, когда запахло жаренным, вовсе не торопились применить оружие. А притворились мирными кустиками, органично растворившись в толпе. Никто не захотел связываться с вооруженным безумцем. Вот они, хваленные немецкие командиры. Бегут, как крысы, даже форма на серые шкурки похожа. Придется брать инициативу в свои руки.
С громки охом я завалился на бок, будто бы споткнулся, запутавшись в собственных ногах под градом тумаков. Но руку с пистолетом при этом не выпустил. Падая, неуклюже взбрыкнул ногами, будто пытался удержаться, но на самом деле, я подсунул свои конечности под ноги противника. С размахом так подсунул по дуге. Бац! Подсек его ноги, и свалил его на землю. Получилось, что как бы случайно ему подножку подставил.
