Всюду предательство.
последние слова императора
Иоанна Бертрама IV (05.07.4211 — 23.12.4265)
Старый Ганс, лишившись глаз,
Вспомнил матери наказ,
И пошел вперед, не унывая,
Век проходит, путь далек,
На огонь, как мотылек,
Старый глупый Ганс вперед шагает.
Пусть пробит его доспех,
Он умоет кровью всех.
Трепещи, ведь Корпус наступает.
Старинная солдатская
песня
Реми нравился Кэт потому, что не
задавал лишних вопросов.
Нет, были у него и другие плюсы:
приятный голос, ум, дурацкие принципы, так схожие с её. Но
окончательно Кэт убедилась в верности своего выбора, когда он не
задал вопрос про шрам. Излишняя склонность к болтовне — скверная
черта для мужчины, как и неуёмное любопытство. И, так уж
получалось, что почти всегда оба эти недостатка встречались у тех
мужчин, которые ей нравились.
Кроме Реми.
С Реми Кэт впервые повезло.
Она последний раз глубоко вздохнула,
дёрнулась и тут же обмякла. Тепло и нега разливались по всему телу,
а из затёкших мышц разом ушло напряжение. Старинный рецепт сержанта
Миллера от всех проблем, а именно: напиться и хорошенько так
потрахаться, сработал и в этот раз.
Короткий смешок заставил Кэт открыть
глаза. Реми лежал рядом и лыбился своей самой отвратительной и
самодовольной ухмылкой.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты
очень милая, когда кончаешь?
— Это твой лучший комплимент?
— Один из.
— Тогда советую их как следует
пересмотреть.
— Учту ваши пожелания, госпожа
капитан.
— Не паясничай.
— И в мыслях не было. Уж точно не с
вами, мадам.
— Ой. — Кэт изобразила обиду, — да
иди ты.
— Куда прикажете?
Кэт уже было собиралась пошутить,
как вдруг её прервал стук в дверь. Короткий, резкий и торопливый.
Три удара, пауза, затем ещё три удара. Макс всегда стучит так,
когда дело не требует отлагательства. Кэт мысленно выругалась,
встала с кровати, отыскала свои старые стоптанные тапочки и прошла
до стула с одеждой. Она быстро накинула на плечи чёрный шелковый
халат с рисунком роз. Девушка плотно его запахнула, краем глаза
отмечая, что Реми уже не только вскочил, но и наполовину одет.
«М-да, недаром их в девятом взводе
так дрючат», — мелькнуло у неё в голове.
— Какого чёрта стряслось? — рявкнула
Кэт, приоткрыв дверь.
— Виноват, — по лицу Макса реками
тёк пот, — Старый объявил сбор всех командиров через пятнадцать
минут.
— Он крышей поехал? Ночь на
дворе.
В ответ Макс только виновато пожал
плечами и понуро опустил глаза. В эту секунду он больше походил на
побитую дворнягу, нежели на солдата. Вот только Кэт помнила, как
эта самая дворняга положила четверых в кабацкой драке.
— Хорошо, я буду, — Кэт уже
собиралась закрыть дверь, но вестовой всё стоял. — Чего ещё?
— Буду благодарен, если вы
передадите новости господину Дефо.
— С какого хрена я?...
— Спасибо, Макс, — весёлый голос
Реми оборвал её гневную отповедь на полуслове.
— Виноват, — Макс коротко кивнул и
зашагал прочь.
— Ты охерел?
— Наше расположение в другой части
лагеря, сэкономил парню время.
— Так, стоп, — Кэт подняла злой
немигающий взгляд на любовника, — этот утырок точно знал, что ты
тут. Кто ещё знает?
— Даже не представляю.
— Реми, ты вот сейчас ходишь по
очень тонкому льду в очень горячих ботинках. Сколько?
В ответ Реми только улыбнулся.
— Если я скажу, ты меня
кастрируешь.
На этих словах он быстро увернулся
от бокового в корпус, перехватил руку и заблокировал. Затем быстро
впился своими губами в её и, уходя от удара коленом в пах, выскочил
из комнаты.
Кэт тихонько выругалась и принялась
собираться.
Ночной воздух едва ли можно было
назвать приятным. Он пах дымом от всё ещё догорающей ратуши,
каменной пылью, гниением и болотными газами. Вот кто в здравом уме
поставит город на болоте? Кэт помнила что-то про Иоакима I
Кровавого, про его затянувшуюся войну с северными герцогствами,
разорившую, как минимум три государственные казны. Было в голове
ещё что-то про выход к морю и речным путям. Вот только не проще ли
было закладывать город хоть немного юго-западнее, где нет болот и
есть хоть подобие твёрдой почвы?
