Крымская война стала первым за многие десятилетия поражением Российской империи на принципиально важном для нее восточном направлении. Она стала и первым опытом столкновения с коалицией без единого союзника. Внешнеполитическая система, основанная на сохранении политического равновесия в Европе, не оправдала себя – русские границы практически повсюду оказались в угрожаемом положении. Нейтралитет соседей: Австрии, Пруссии, Швеции – был различным, но гарантировали его по большей части всего лишь значительные контингенты русской армии, развернутые по всему периметру европейских границ. Это было невиданное ранее военное напряжение. Противостоя на поле боя в Крыму и на Балтике двум первым морским державам Европы того времени, ведя войну с Турцией в Малой Азии и Закавказье, Россия вынуждена была учитывать возможность выступления против себя двух первоклассных европейских армий: австрийкой и прусской, серьезными неприятным противником могла стать и Швеция. Трудно представить себе успешный исход войны при таких обстоятельствах, даже без учета технического превосходства англо-французских союзников. Результатом поражения стало согласие Петербурга и Константинополя на демилитаризацию Черного моря, абсолютно невыгодную для России. Черноморский регион, игравший всё более заметную роль в экономике империи, стал абсолютно беззащитен для внешней угрозы, почти две тыс. км побережья оказались открытыми для удара, который в отличие от удара на замерзающей Балтике, мог быть нанесен в любое время года. Впрочем, это ограничение было недолгим. Оно просуществовало всего лишь с 1856 по 1870 год и ушло в небытие практически сразу же вслед за падением несущего звена так называемой Крымской системы – второй империи. Гораздо более длительные последствия имел вынужденный отказ Петербурга от права покровительства православным подданным султана, завоеванного в XVIII веке. Теперь всё это, равно как и судоходство по Дунаю, контроль над устьем этой великой реки, режим проливов Босфор и Дарданеллы, все эти важнейшие для России (разумеется, не только для нее одной) вопросы стали предметом заботы «европейского концерта» Великих Держав. Ничего хорошего это не сулило, особенно в конце 1850-х и начале 1860-х годов, когда ценность сохранения британского партнера всегда перевешивала в Париже возможные выгоды соглашения с Россией. Англо-французский союз стал решающим фактором, определившим судьбу Крымской войны. Впрочем, без этого союза такая война попросту была бы невозможной. Между тем союз Лондона и Парижа многим современникам казался в принципе невозможным еще в 1852 году. Исторические противники в борьбе за господство в Европе, традиционные соперники в Мировом океане, в Африке, Леванте, Малой Азии, казалось бы, не могли и не должны были стать союзниками. В конце концов, на пути такого партнерства лежала жертвенная тень великого дяди императора Наполеона III. Впрочем, в очередной раз очень скоро выяснилось, что в политике нет места сантиментам, а вечными в ней остаются только интересы. Русская дипломатия явно недооценила тот факт, что для Лондона союз с Францией оставался предпочтительнее, возможно, потому, что Париж уже не вызывал столь сильного опасения, как Петербург. В конечном итоге борьба за сохранение Османской империи от претензий злого русского медведя сопровождалась первыми крупными внешними займами султанского правительства, а закончилась установлением финансовой зависимости Турции от англо-французского банковского капитала. Территориальное единство и политическая стабильность должника объединяли интересы его кредиторов и в немалой степени способствовали взаимопониманию Парижа и Лондона на Ближнем Востоке. Для России путь к Крымской войне начался с первой фазой восточного кризиса – греческим восстанием. После колоссальных потрясений эпохи наполеоновских войн менее всего русская дипломатия думала об обострении положения в районе проливов, что неизбежно привело бы в движение добрую половину Европы. Но логика развития событий была неумолима. Характер подавления восстания, репрессии против иерархов православной церкви, закрытие выхода из Черного моря для русской торговли – всё это буквально выталкивало Россию к войне, которой так хотел избежать император Александр I.Его поиски возможности решения кризиса путем единого выступления Европы не увенчались успехом. Гордиев узел был разрублен Николаем I. Начало независимости Греции было обеспечено, но наследие войны проявило себя с неожиданной стороны, став предлогом для начала турецко-египетского кризиса. Одна проблема сменяла другую, в отличие от греков мятежный египетский паша со своей армией реально угрожал изменить status quo в районе Проливов. В результате уникального стечения обстоятельств, сделавших невозможным выступление Англии и Франции, в распрю вмешалась Россия, внезапно для всех выступившая в поддержку Турции. Результатом этого стал Ункияр-Искелессийский договор 1833 года, заключенный сроком на 8 лет. Русско-турецкий союз, сделавший режим судоходства предметом международного соглашения, стал постоянным раздражителем для Лондона и Парижа. Удержать достигнутый успех было невозможно, и после второй турецко-египетской войны пришлось согласиться на установление международного режима прохождения Проливов военными судами в мирное время. После этого напряжение на Востоке лишь нарастало. Революционные потрясения 1848–1849 гг. породили у Николая I надежды на возможность преодоления разногласий с бывшим союзником по борьбе с Наполеоном – Англией – путем раздела наследства «больного человека», как называли тогда Турцию. Эти надежды оказались абсолютно необоснованными. Англия предпочитала приобретать, не делясь ни с кем. До последнего надеясь, что предложение Египта, бесценной позиции на пути в Индию и территории с преимущественно французским влиянием, будет достаточной компенсацией за сотрудничество на проливах, император зашел в тупик. Англо-французские отношения оказались не враждебными, русское влияние на Австрию – преувеличенным, возможности для опоры на Пруссию – ничтожно малыми и т.п. Начавшаяся русско-турецкая война быстро переросла в войну России с коалицией, в войну на истощение без малейших шансов ударить по территориям Франции и Англии, при невозможности похода на Константинополь, и специфическими условиями театра военных действий в Малой Азии, где никакая победа не могла достичь уровня стратегического успеха по причине отдаленности от основных политических центров империи османов.
